Горчаков. Пенталогия
Шрифт:
Как будто это еще могло что–то изменить.
Костя лежал в нескольких шагах от двери дома. То ли только что вышел наружу, то ли наоборот – возвращался под защиту родных стен… и чуть-чуть не успел. Он все-таки поднял Щит – я разглядел на асфальте десяток сплющенных кусочков свинца.
Но их оказалось слишком много. Часть попали в дом, оставив на светло-желтой стене уродливые выбоины – но остальные нашли цель. Когда я рухнул на колени рядом с Костей, он еще дышал – мелко, прерывисто – но под его телом расползалась темно-красная лужа.
Сколько же в человеке
– Кость… – позвал я. – Костя!
Мой Щит надежно укрывал нас обоих. Наверное, сейчас бы я смог остановить даже орудийный снаряд – но никто больше не стрелял. Винтовки на той стороне стихли, а берег Мойки опустел. Ни людей, ни машин – никого. То ли разбежались от шума, то ли…
– Саня…
Костя кое-как перевернулся набок и даже попытался приподняться на локте – и тут же рухнул обратно.
– Лежи, дурак! – Я сбросил Щит и обеими руками вцепился в брата. – Не двигайся!
Плетение вышло с первого раза – ровное, сильное, с ярким контуром. А я накидывал сверху еще и еще, пытаясь хоть как–то удержать жизнь в пробитом пулями теле. Пять или шесть попаданий в грудь и живот, одно в шею… С таким бы справилась разве что сама Бельская… или дед с Багратионом.
Моих куцых умений не хватило даже остановить кровь. Дар бурлил, сам норовя сложиться во что-нибудь убойное – вроде Булавы или Серпа – будто вдруг обрел собственную волю и порывался отомстить, наказать… Разломать дом, снести хоть целый квартал на Мойке – но добраться до тех, кто посмел навредить моей семье!
А я упрямо сводил бесполезные ниточки целебных заклятий.
– Саня… не надо… – простонал Костя, обхватывал мою руку красными и липкими от крови пальцами. – Послушай… Я узнал…
Его голос становился все тише, и мне пришлось нагнуться, чтобы разобрать хоть что–то.
– Скажи деду… – выдохнул он мне прямо в ухо. – Я не…
– Кость… – Я осторожно потряс брата за плечо. – Кость, не молчи… Костя!!!
Глава 27
Не знаю, сколько я так просидел: прямо в луже крови, раз за разом пытаясь замкнуть на Косте контур плетения. Десять минут – или целый час. Сначала вокруг собрались люди, потом откуда–то прибежал городовой… и только потом завыли сирены. Приехала «скорая». Может, та же самая, что отвозила меня в больницу.
Только на этот раз – опоздала. Врачи суетились вокруг, но меня не трогали – даже не сказали отойти. Среди них не было ни одного Одаренных, но, похоже, все равно почувствовали: стоит неосторожно дернуть – и будет плохо.
Наверное, я и правда убил бы, попробуй кто–то унести Костю.
Потом откуда–то появился Андрей Георгиевич. Невесть откуда – просто подошел со стороны дома и встал рядом. Молча – только иногда вполголоса отвечал кому–то, раздавал указания… Мне не сказал ни слова. Ни про битую «Волгу», ни про что–то еще. Вообще ничего. Заговорил, только когда рядом с Костей на асфальт поставили носилки.
– Пойдем в дом, Саня. – Андрей Георгиевич. – Тут уже ничем не поможешь.
Я поднялся на ноги, машинально отряхнулся, еще больше размазывая кровь по джинсам – и поплелся
Но помрачение отступало, а тоска и злоба понемногу сменялись чем–то другим. Тоже недобрым, мрачным, как грозовая туча – но хотя бы относительно спокойным. Голова остывала и начинала работать так, как ей и положено: неторопливо, размеренно, убирая все лишние эмоции в самый дальний чулан – и раскладывая по полочкам то, что по-настоящему имело значение.
– Ты как? – осторожно поинтересовался Андрей Георгиевич. – Сам–то… цел?
– Я в норме.
Я плюхнулся в кресло в гостиной – и тут же запоздало подумал, что выпачкаю в крови всю обивку. Дернулся, но вставать уже не стал – какая разница?
– Может, тебе чаю?
– Андрей Георгиевич, все в порядке. – Я посмотрел безопаснику прямо в глаза. – Меня не зацепили… Они ведь не за мной пришли.
Хотя наверняка могли бы угробить заодно и еще одного Горчакова – если бы я оказался у дома на полминуты раньше. Я не видел и уж тем более не мог сосчитать количество стволов, но их наверняка бы хватило продырявить и мой Щит тоже. И вместо одного мертвого внука у деда было бы два.
В каком–то смысле заглохшая после удара «Волга» спасла мне жизнь.
– Ты видел кого-нибудь? – Андрей Георгиевич поморщился. – Тех, кто стрелял?
– Нет. – Я покачал головой. – Не успел… не до того было. Слышал – на той стороне реки… винтовки. Пять или семь одновременно.
– Винтовки? – нахмурился Андрей Георгиевич. – И откуда ты их научился отличать от пистолетов, к примеру?
Действительно – откуда? По звуку?.. Наверное, так.
– Да какая разница? – огрызнулся я. – Главное – найти тех, кто это сделал. И содрать шкуру.
– Уж не сомневайся, Саня. – Единственный глаз Андрея Георгиевича полыхнул в полумраке тусклым огоньком. – Найдем и сдерем. Но сначала…
– Сначала тебя, бестолочь, спрячем. Сдиратель мне тут нашелся!
Дверь гостиной распахнулась и врезалась в стену. С такой силой, что сама же не выдержала, хрустнула и повисла на одной петле. Ворвавшийся внутрь крохотный смерч опрокинул столик, сдвинул на полметра тяжеленный диван вместе с Андреем Георгиевичем, прокатился по стенам вдоль книжных шкафов, расколол стекло в окне – и стих.
И только потом появился сам дед. Я уже давно – а может, и вовсе еще никогда – не видел его таким. Сварливый, но в общем–то безвредный и забывчивый старикан исчез, и на его месте появился князь Горчаков. Почти столетний, уставший – но все еще грозный глава древнего рода.
Проняло даже Андрея Георгиевича.
– Александр Константинович, вы бы поостереглись… – тоскливо вздохнул безопасник. – Сердечко–то…
– Постучит еще мое сердечко, Андрюша! – рявкнул дед. – Я, может, и старый, но пока в своем уме. Знаю, какая паскуда за нас взялась… знаю! Видать, всех со свету сжить решила. Только хрен им, не дождутся!