Горчаков. Пенталогия
Шрифт:
На моей памяти дед всегда ходил медленно, опираясь на палку – уже лет пять больные ноги его почти не слушались, заставляя большую часть дня проводить или в кабинете, или на лавке во дворе, грея на солнце старые кости. А теперь он вдруг пролетел через половину гостиной одним махом. Шагал грузно – так, что стены дрожали – но уверенно. А тяжеленная трость с металлическим набалдашником из верной помощницы, можно сказать, третьей ноги, вдруг превратилась в игрушку.
А то и в оружие. Я вдруг подумал, что если посмею
– Совсем страх потеряли… но ничего! – Дед плюхнулся в свободное кресло и повторил: – Ничего, Андрюша… Мы им еще такое устроим, что век помнить будут!
Чуть стихший было голос снова взорвался громом – и книжные шкафы хором клацнули о стены, а многострадальная дверь скрипнула единственной уцелевшей петлей. Дед устало откинулся на спинку, отер пот со лба и принялся расстегивать ворот. Даже в легком летнем костюме ему, похоже, было слишком жарко… или просто не хватало воздуха.
– Дед… – Я приподнялся. – Ты чего?
– Сиди! Не сломаюсь…
Дед легонько ударил кулаком о подлокотник, и меня швырнуло обратно с такой силой, что хрустнуло кресло. Я тут же смолк: проверять на себе мощь рвущегося на волю Дара главы рода не хотелось от слова совсем. Дед не показывал горя – но и скрыть не мог. Оно намертво сплеталось со злобой и гневом, напитывая дряхлое и немощное тело… но и цена была немалой.
Я не мог распознать никаких плетений. То ли они оказались слишком сложными и мудреными для моего понимания, то ли дед вообще не стал возиться с заклятьями и подпитывал себя чистой энергией Дара… Может быть, даже воззвал к Источнику.
Но если так – дело совсем плохо.
– Значит так, Андрюша, слушай сюда. – Голос деда чуть подрагивал, но не утратил и крупицы мощи. – Перво-наперво – распорядись, чтобы Костю домой отвезли, в Елизаветино… Не дело ему в подвале больничном лежать со всякой швалью.
– Александр Константиныч, не положено…
– Обойдутся! – рявкнул дед. – А не то выйду да сам объясню, что им положено, а чего нет.
– Понял, ваше сиятельство. – Андрей Георгиевич склонил голову, не решившись спорить. – Сделаем, как пожелаете.
– Значит, это – раз. Два – вот этого… янычара! – Дед вытянул руку и указал на меня скрюченным пальцем. – Тоже в усадьбу… и запереть так, чтобы носа не высунул!
– Дед, ты чего? – пробормотал я. – Тут же такое творится… А я там сидеть буду?
– Цыц! Сказано – значит, будешь. – Дед обратил грозные очи на Андрея Георгиевича. – Вызывай своих молодых, Андрюша. Хоть пятерых, хоть дюжину – стеречь. И его, и дом. И скажи: что случится с внуком – головой ответят. И если хоть один волосок… Понял?
– Понял, – покорно кивнул безопасник. – Сделаю.
– Это – два. – Дед понемногу успокаивался. – А три, Андрюша – собирай наших. Всех. Кто чего должен – напомни!
– Александр Константиныч… – Безопасник
– Значит, воевать будем, Андрюша, – закончил за него дед. – И никак иначе.
– Да разве можно, ваше сиятельство?.. Не разобравшись–то…
– А тут и разбираться нечего, Андрюша. – Дед кровожадно ухмыльнулся – и вдруг заорал: – Внука моего убили!!!
Дверь сорвалась с оставшейся петли и рухнула на пол. Кресло вместе со мной протащило по полу метр или полтора, а все до одного окна гостиной брызнули стеклянной крошкой. Дед взорвался могучей вспышкой – и тут же стих. Его глаза влажно поблескивали – но когда он снова заговорил, голос звучал ровно.
– Внука моего, родную кровь… понимаешь, Андрюша? Наследника! – Дед громыхнул тростью об пол. – Князя Горчакова! Не я это начал – но я закончу. Сам костьми лягу – а эту падаль Воронцовскую со света сживу… Да так, что не вспомнят!
Я уже думал о чем–то подобном… и, похоже, не ошибся: случилось именно то, чего так опасался Багратион. Кто–то – или сам Воронцов, или один из его покровителей – решил смыть оскорбление кровью… и дед не собирался оставаться в долгу.
– Александр Константинович, – осторожно заговорил Андрей Георгиевич, – вы же должны понимать, что государыня…
– А ты мне на государыню не пеняй, Андрюша. – Голос деда вдруг зазвучал почти ласково – но от этого почему–то стало еще страшнее. – Тут хоть она, хоть кто мне не указ. Я свое право знаю – а оно и постарше самого престола государева будет… Или ослушаешься?
– Нет, ваше сиятельство, – глухо отозвался безопасник. – Сделаю, как изволите.
– Вот и хорошо, Андрюша. – Дед кивнул и снова ткнул в меня пальцем. – Сашку – упрятать так, чтобы сам черт не нашел… А Мишке пока не звони. Он мне тут нужен будет… сам съезжу да заберу, а пока ему в училище и безопаснее будет… Почем мне знать, что эта гадина Воронцовская и его?..
Договорить дед не смог – дух перехватило. То ли от вдруг нахлынувшего страха потерять еще одного внука, то ли от обычной усталости. Несколько мгновений он сидел молча – и только потом снова заговорил.
– В общем, действуй, Андрюша. Даю тебе полный карт-бланш. – Дед провернул в руке трость и снова уперся ею в пол. – Средств не жалей. Сколько надо – все твое. Бери Колычева за любое место и тряси, пусть нарисует… Они мне за все ответят!
– Кто – они, ваше сиятельство? И за что же им, позвольте полюбопытствовать, перед вами отвечать?
Сначала мне показалось, что одна из теней в углу гостиной вдруг ожила. Костюм незваного гостя был черным – как и в прошлый раз – но теперь на мгновение показался самой темнотой, из которой и соткался светлейший князь. Я не заметил, как он вошел, хоть сорванная с петель дверь и оставалась все это время на самом виду.