Горчичное зерно
Шрифт:
Но когда вы приходите к Иисусу, либо к человеку, подобному ему, не идите в поисках знания. Иисус выглядит мудрым человеком, что бы он ни говорил — в самую точку, что бы он ни говорил, звучит истинно. Все, что он говорит — полно глубокого смысла, но вы уделяете слишком много внимания его словам, а не его существу. Матфей — пандит, ученый; он ищет принципы, теории, системы, философии. Если вы приходите к Иисусу с таким умом, вы его упустите, так как Иисус — не человек знания, он человек бытия. В чем разница?
Знание — поверхностно, заимствовано, мертво. Этот человек — живой, абсолютно живой! Этот человек не заимствовал ничего от других —
Вы приходите к этому человеку, туда, где ваше существо может удовлетворить свою жажду, и вы просто уносите с собой слова. Вы приходите к императору, и он говорит: «Проси, и это будет тебе дано», — а вы просите только кусок хлеба и уходите счастливым. Вся империя — у ваших ног, только попросите — а вы уносите слова, вы изучаете теории, вы становитесь теологом. Матфей — это корень теологии христиан.
А тогда вся церковь становится запутанной в двух вещах — вот почему эти двое отмечены: Петр стал основой христианской морали, антисексуальности, и он продолжает оставаться основой, а Матфей стал основой теории, теологии, и он остается основой. Христианство вовлечено в две вещи, а вовсе не во Христа: мораль — что верно и что неверно; и теология, теории о боге. Теология — значит теории о Боге — а никакой теории о Боге не может быть.
Бог — это не теория. Он — не гипотеза, которую можно доказать или которая может быть опровергнута, вы не можете спорить о нем. А когда Иисус был там, вы могли столкнуться с Богом. Бог был там, он проник в этого человека, но поиски знания — это барьер. Вам не нужно просить Иисуса о знании, вам нужно просить его о бытии. Но добиваться знания легко, вам не нужно преобразовывать себя. Вы просто слушаете слова и собираете их, с вашей стороны не требуется преображения. Но если вы просите о бытии, тогда вы должны быть молчаливы, тогда вы должны быть в глубокой медитации, тогда вы должны стать молчаливым присутствием. Только тогда Иисус сможет перелить свое бытие в вас.
Матфей сказал: «Ты похож на философа».
Иисус — не мудрый человек. Он — сама мудрость, но не мудрый человек; мудрым можно стать, не будучи Просветленным. Были мудрые люди: Конфуций мудр, но не Просветлен, Маку — мудр, но не Просветлен. Будда — Просветленный, Лао-Цзы — Просветленный. Их мудрость приходит из совершенно иного источника. Они достигли самого центра жизни - они узнали. Их знание - не из интеллекта, их знание - из бытия. Вот почему я называю Иисуса человеком бытия, а не человеком знания.
Вы можете получить мудрость с помощью опыта — каждый старый человек становится мудрым. Даже глупый человек становится мудрым, так как говорят, что если вы упорствуете в своей глупости, вы станете мудрым. Только жизнь может дать вам мудрость; лишь прожив жизнь, совершив ошибки, заблудившись и вернувшись, испытав многие ответы, вы становитесь мудрым.
Иисус мудр не таким образом: он был не стар, ему было всего тридцать лет, он был очень молод. У него в действительности не было большого жизненного опыта, он был мудр не таким образом. Но он знал нечто, что является самой основой жизни. Он не движется по ветвям дерева жизни, он достиг корня. Это совершенно другая вещь, и Матфей ее утратил. Он соберет заметки, чего бы Иисус ни сказал, он запишет. Из этого он создаст Евангелие, он
Фома, третий, который донес до нас эти изречения — самый близкий к Иисусу ученик. Но его изречения не включены в Библию, так как Иисус и его ближайшие ученики должны быть исключены — они опасны.
Фома сказал ему: «Господи, мои уста никак не примут сказать, на кого ты похож».
«Это невозможно сказать. В тебе так много, и ты — такое многое, ты так переполнен, ты так многомерен, мой рот не способен это сказать. Я не способен сказать ничего, слова — ничто. Ты не можешь быть похож на кого-либо, ты — неуподобляемый. И что бы я ни сказал, будет неправильным, так как этого не будет достаточно. Слова очень ограничены, ты — бесконечен!» Так говорит Фома: Господи, мои уста никак не примут сказать, на кого ты похож».
Нет, невозможно! Я не скажу ничего, этого нельзя сказать. Тебя нельзя охватить словами, ты невыразим!» Фома подошел ближе всех, но даже самый близкий был далеко, расстояние существовало.
Существует подобная история о Бодхидхарме. Он жил в Китае девять лет. Он учил людей, многие медитировали, многие подходили ближе и ближе, а когда он уезжал, он попросил четырех своих учеников сказать что-нибудь о дхарме. Об Истине. Первые трое были как эти трое: Симон Петр, человек морали, самый поверхностный; потом Матфей, человек, ищущий знания — немного глубже, чем Петр, но также очень отдаленный; потом Фома, который сказал: «Я не могу сказать ничего».
Но Бодхидхарме повезло больше, чем Иисусу, так как был четвертый, который действительно промолчал. Он даже не сказал: «Я не могу сказать», — так как когда, вы говорите: «Я не могу сказать», — вы что-то говорите! Это должно быть понято: четвертый остался безмолвным! Он просто посмотрел в глаза Бодхидхарме, поклонился к его ногам. Бодхидхарма сказал: «У одного — мои кости, у другого — моя плоть, у третьего — моя кровь, а ты — самая моя сущность!» Этот четвертый не сказал даже столько, сколько Фома. Он подошел ближе всех, он стал сущностью.
Иисус не был настолько удачлив. Тому были причины; климат был не тот, ситуация была совершенно иной. Китай знал Лао-Цзы, но иудеи никогда не знали человека, подобного Лао-Цзы. Лао-Цзы подготовил хорошую почву, в которой семя Будды могло прекрасно взойти. Когда Бодхидхарма пришел в Китай, почва была готова. Она была ухожена Лао-Цзы и Чжуан-Цзы — редкие явления! — и тогда семя Будды было принесено Бодхидхармой. Оно прекрасно выросло, оно прекрасно цвело. Иисус не был настолько удачлив, почва была не готова. В иудейской культуре были пророки, но не мудрецы. Подобных Лао-Цзы и Чжуан-Цзы - нет. Там были святые, так что Симон Петр пригоден. Там были моралисты, Моисей поставил мораль в самый корень иудейской культуры; десять заповедей — они были основой.
Были люди, подобные Симону Петру, так как ничто не появляется без причины, ничто не существует без долгой традиции. Симон Петр — не случайность, ему должна предшествовать длительная история. Моисей - самая глубокая причина, корень, из которой вышел Симон Петр: десять заповедай, моральное отношение к миру, жизни. Но там не было ни одного человека, как Лао-Цзы, который сказал: «Все побуждения — фальшивы: в тот момент, когда вы говорите: «Это хорошо, а то плохо», — вы разделили жизнь и убили ее». Этот человек, который был за целое, а не за разделение. Бодхидхарма был удачлив, и это была причина, почему у него было четыре ученика, а не три.