Гордое сердце
Шрифт:
Вначале это было достаточно просто. В мраморном блоке она совершенно ясно видела фигуру, которую хотела создать. Она сделала дюжину набросков, пока не нашла полный и тщательно отработанный образ того, что хотела создать.
— Только эскизы, эскизы, эскизы, — бормотал он сквозь усы. — Эскиз — это ничто иное, как лень. Нанесите на бумагу то, что вы в действительности думаете.
Сюзан занялась тщательными детальными проработками. А он сказал:
— Тело слишком застывшее. Это тело или банковского чиновника, или страхового агента, или продавца. Это работник бюро недвижимости,
Сюзан не знала, что нужно изменить в композиции, и потому начала обрубать лишнее. Затем в душе у нее начала расти какая-то неудовлетворенность собственной работой. Она отложила киянку и резец в сторону и долго смотрела на нарисованную фигуру. Это было тело Марка, и все же это был не Марк. Тот, который нагибался, чтобы набрать в ладони воды из источника, был мужчиной. Где же ей найти тело юноши, не зрелого мужчины, а юноши, привлекательного и гибкого? Искать такого среди горожан было бесполезно — ее приняли бы за сумасшедшую.
— Что случилось? — спросил Барнс недовольно, и монотонное постукивание его киянки прекратилось.
— Мне нужен натурщик, — сказала она. — Я боюсь, что без натуры только испорчу мрамор. То, что я нарисовала, мне не нравится.
И она разорвала рисунок на две части.
— Так почему вы не найдете себе подходящего парня? — спросил он.
Она не хотела говорить ему, что не знает, где его раздобыть. Как-нибудь она это уладит. Да разве это важно, что подумают о ней люди? Она наймет себе какого-нибудь студента из здешнего жалкого маленького университета — они там все бедные. Но она не в состоянии была представить себе, чтобы у кого-то из них было красивое тело, потому что все они — потомки бедных родителей. Городок населяли одни обыватели. Затем она услышала топот копыт, и через некоторое время у стеклянных дверей на старую покосившуюся террасу с коня соскочил Майкл и помчался по ступенькам. Сюзан и Барнс посмотрели друг на друга.
— А почему бы и нет? — небрежно бросил Дэвид Барнс. — Майкл, Майкл! — заорал он. Двери отворились, и Майкл просунул голову внутрь.
— Привет, — вежливо поздоровался он. — Послушайте, Сюзан, маме хотелось бы поговорить с вами. У нее появилась какая-то знакомая, которая хочет, чтобы вы сделали скульптуру ее ребенка.
— Сейчас я ничего ни для кого делать не буду, — сказала Сюзан.
— Заходи сюда и раздевайся, — приказал Майклу Барнс. — Ей нужна твоя фигура.
Майкл послушно и весело вошел внутрь, дернул за ремень, расстегнул воротник рубашки и сбросил туфли с ног.
— Я не могу тут долго оставаться, — сказал он.
— Ты останешься здесь, как минимум, на полчаса, — распорядился Барнс. — Ну так за дело, Сюзан Гейлорд.
Она принялась рисовать так быстро, насколько ей позволял карандаш.
— Ты наклоняешься, хочешь зачерпнуть ладонью воды из источника, бьющего из скалы, — давала она ему указания, и Майкл небрежно и очаровательно согнулся и подставил ладони.
— Черт, как мне хочется пить, — сказал он полуоткрытыми губами. — Снаружи начинает жарить. Барни, мне хотелось бы закончить
— Старая обезьяна, сидящая в тускнеющем свете свечи — вот как ты изобразил меня на этой чертовой картинке, — заворчал тот. — Когда бы я на нее ни посмотрел, мне становится страшно, что у меня загорятся волосы.
— Я буду вас ждать, — засмеялся Майкл.
Она не слышала их. Она схватывала каждую черточку его крепкого, молодого тела, его красиво повернутой головы. Ей казалось, что она знает его голову — нет, не знает, она более крупная, иная, она все время меняется. А руки — она должна их верно уловить — слава Богу, что у него, словно у девушки, гладкие и ровные ноги, узкие бедра. Она смотрела на него и видела тело из мрамора, голову из мрамора, линию талии и наклонившиеся мраморные бедра. Тело, которое скрывается внутри мраморной глыбы. Она отвернулась от живого образа и уверенно начала работать с камнем, которому она необычным образом придавала форму. Когда она снова подняла взгляд и положила киянку, в помещении было тихо. Мужчины уже ушли, и она осталась одна. Она не знала, как долго была одна, но желтое вечернее солнце заливало тихую террасу — ей необходимо было спешить домой.
Мрамор уже не был просто каменной глыбой. Из него проявлялась теплая, белая человеческая фигура, появляющаяся на фоне скалы. Она схватила резец и сразу же отложила его, словно в беспамятстве… Ей надо было идти домой, уложить Джона в кроватку и приготовить Марку ужин. Это та работа, которую она теперь должна сделать.
Когда Марк пришел домой, еда для него была готова, Джон, выкупанный и одетый в ночную рубашку, как раз заканчивал есть. После того, как он немного поиграл с сыном, они вместе уложили его спать, сели за ужин, и Марк рассказывал о своих делах за весь день. Он закончил рассказывать и с интересом спросил:
— Урок прошел хорошо?
— Да, хорошо, — ответила она.
— Что ты там делала? — спросил он.
— Я все время лупила по камню, словно каторжник на строительстве шоссе.
Он засмеялся, и она рассмеялась вместе с ним, так что он даже и не заметил, что она ему ничего больше не рассказала.
Лето пролетело совершенно незаметно. Джейн украдкой приходила раньше положенного времени и оставалась дольше, а когда Сюзан вечером возвращалась домой, всегда запыхавшись из-за того, что опаздывала, то обнаруживала, что зелень вымыта, а мясо приготовлено, а Джон выкупан и как раз ужинает.
— Да у меня больше и никакой работы нет, — сказала Джейн. — Я тут хоть чем-то, по крайней мере, занимаюсь — вам не надо мне платить больше обычного.
И Сюзан, зная, что дом и ребенок находятся под присмотром, оставалась в мастерской до самого наступления летних сумерек, пока еще было светло, и возвращалась только к тому моменту, когда Марк приходил домой. Майкл еще несколько раз позировал ей, пока его тело не запечатлелось в ее памяти. Но затем она отошла от натуры, сделала фигуру еще более стройной и юной, так что это уже был не Майкл, а некий выдуманный образ. Все это время рядом с ней был Барнс, хотя он особенно ее и не замечал.