Гордость и гордыня
Шрифт:
— Ты совершенно права. Если сделать его ошибки достоянием гласности, это может бесповоротно его погубить. Сейчас он, возможно, сожалеет о том, что сделал, и хочет восстановить свою репутацию. Мы не должны ввергать его в отчаяние.
Этот разговор утишил смятение Элизабет. Она избавилась от двух секретов, которые полмесяца мучили ее, и знала, что всегда найдет в Джейн сочувствующую слушательницу, если ей захочется вновь их обсудить. Однако оставалось то, о чем благоразумие не позволило ей упомянуть. Она не посмела рассказать о первой половине письма мистера Дарси, не решилась сказать Джейн, как искренне
Теперь, дома, она могла не торопясь понять истинное душевное состояние своей сестры. Джейн вовсе не чувствовала себя счастливой. Она все еще хранила нежную склонность к Бингли. Никогда прежде она не воображала себя влюбленной, и потому ее любовь хранила весь пыл первой сердечной склонности, а возраст и характер придавали ее чувству большую прочность, чем это обычно свойственно первым влюбленностям. Она с таким жаром лелеяла воспоминания о нем и ставила его выше всех мужчин, что ей требовался весь ее здравый смысл, вся заботливость о чувствах, чтобы не дать вырваться наружу своим сожалениям, что, конечно, повредило бы ее здоровью и их душевному спокойствию.
— Что же, Лиззи, — в один прекрасный день сказала миссис Беннет, — какое теперь у тебя мнение о печальной истории с Джейн? Сама я твердо положила ни с кем больше об этом не разговаривать. На днях я так и сказала моей сестрице Филипс. Но я не сумела узнать, видела ли Джейн его в Лондоне. Ну, он очень недостойный молодой человек, и, я полагаю, уж теперь нет никакой возможности, чтобы она его заполучила. О том, чтобы он приехал в Недерфилд летом, больше и речи нет. A я справлялась у всех, кто мог бы это знать.
— Мне кажется, он больше никогда жить в Недерфилде не будет.
— Ну, что же, как ему угодно. Никто не хочет, чтобы он опять приехал, хотя я не устану повторять, что он обошелся с моей дочерью очень низко. И будь я на ее месте, я бы этого ему так не спустила. Меня утешает только мысль, что Джейн, наверное, умрет от разбитого сердца, и вот тогда он пожалеет о том, что сделал!
Элизабет, однако, не нашла ничего утешительного в таких надеждах и промолчала.
— Так, значит, Лиззи, — вскоре продолжала ее маменька, — Коллинзы словно сыр в масле катаются, а? Ну-ну, уповаю, таки дальше будет. A какой стол они держат? Шарлота, воображаю, рачительная хозяйка. Если она и вполовину так бережлива, как ее маменька, то на всем экономничает. Уж конечно, расточительности за ними не водится.
— Да, никакой.
— Считают каждый пенни, можешь на это положиться. Да-да! Уж они-то позаботятся сводить концы с концами. Уж они-то никогда нуждаться в деньгах не будут. Ну да пусть их! И, воображаю, они частенько поговаривают о том, как приберут к своим рукам Лонгборн, чуть твой папенька скончается. Воображаю, они уже смотрят на имение как на свое собственное.
— При мне они, разумеется, ни о чем подобном не говорили.
— Да, было бы странно, скажи они хоть что-нибудь! Но, поверь, между собой
Глава 41
Первая неделя после их возвращения домой пролетела быстро. Началась вторая. Последняя неделя пребывания полка в Меритоне! И все барышни в городке и его окрестностях погрузились в меланхолию. Уныние воцарилось почти всеобщее. Только старшие мисс Беннет еще были способны есть, пить, спать и продолжать обычные свои занятия. Китти и Лидия часто укоряли их за такую бесчувственность — их собственная печаль не знала пределов, и они просто не могли понять подобной черствости своих сестер.
— Боже правый, что с нами станется? Что нам делать? — восклицали они в муках горя. — Лиззи, ну как ты можешь улыбаться?
Любящая маменька разделяла их печаль. Она припомнила, как сама страдала в подобном случае двадцать пять лет тому назад.
— Право слово, — сказала она, — я два дня рыдала, когда полк полковника Миллера отбыл. Я думала, мое сердце разобьется.
— A мое так непременно разобьется! — вскричала Лидия.
— Если бы мы могли поехать в Брайтон! — заметила миссис Беннет.
— Ах да! Если бы мы поехали в Брайтон, но папенька такой недобрый!
— Морские купания поправили бы мое здоровье навсегда.
— A тетенька Филипс полагает, что они пойдут очень на пользу мне, — добавила Китти.
Однако тяжкие предчувствия Лидии вскоре рассеялись, так как миссис Фостер, супруга командира полка, пригласила ее отправиться с ней в Брайтон. Эта бесценная подруга была очень молода и вышла замуж совсем недавно. Свойственные обеим беззаботность сблизили их, и они были задушевными подругами целых два месяца из трех своего знакомства.
Восторги Лидии, ее обожание милой миссис Фостер, радость миссис Беннет, расстройство и зависть Китти не поддаются описанию. Совершенно не заботясь о страданиях сестры, Лидия порхала по дому в совершеннейшем экстазе, требовала от всех поздравлений, смеялась и болтала даже еще несдержаннее, чем раньше, а злосчастная Китти продолжала в гостиной оплакивать свой жребий упреками судьбе, настолько же безрассудными, насколько ее тон был сердитым и обиженным.
— Не понимаю, почему миссис Фостер не могла пригласить и меня, — твердила она. — Пусть я и не такая ее близкая подруга, но у меня не меньше права на подобное приглашение, чем у Лидии, и даже больше, ведь я на два года старше.
Тщетно Элизабет пыталась образумить ее, а Джейн уговаривала примириться с неизбежным. У Элизабет это приглашение не вызвало восторга, как у ее маменьки и Лидии, но она сочла его смертным приговором всем надеждам, что последняя когда-либо образумится. И, какие горькие упреки ни навлек бы на нее этот шаг, стань он известен, она не удержалась и втайне посоветовала отцу не отпускать Лидию в Брайтон. Она напомнила ему о неприличности обычного поведения Лидии, указала, как мало пользы может принести ей дружба с такой женщиной, как миссис Фостер, и на вероятность того, что в обществе такой подруги она будет вести себя еще более неосмотрительно в Брайтоне, где соблазнов несравненно больше. Он внимательно выслушал ее, а затем сказал: