Гордость и страсть
Шрифт:
— Я еще не решила, должна ли.
— Вероятно, поможет, если я расскажу вам одну историю из своего детства.
Она устремила на него взгляд, призванный сокрушить любые его ожидания по поводу интересующего его дела.
Но когда он пожал плечами и отвернулся, в ней шевельнулось разочарование. Ей было интересно услышать о его детстве больше, чем она отдавала себе в этом отчет.
Продолжающееся молчание усиливало ее любопытство, пока в конце концов она не пробормотала:
— Ну так расскажите.
— Да это так,
Наконец он заговорил:
— Когда мне было девять, у моего отца был прекрасный боевой конь вороной масти. Это был великолепный зверь — мощный, злой и многократно проверенный в бою. Отец приказал мне держаться от него подальше, но мой пони был уже старый и неутешительно кроткий. Боевой конь зачаровывал меня.
— Поэтому вы не послушались отца и прокатились на коне.
Она уже достаточно хорошо узнала его, чтобы не сомневаться в этом.
— Это моя история, — проворчал он. — И я был бы благодарен вам, если бы вы позволили рассказать мне ее по-своему.
Она улыбнулась:
— Я жду самого интересного, но если ваш отец был такого же мягкого нрава, какой, похоже, у вас…
— Если я каким-то образом создал у вас такое впечатление, то вам, быть может, стоит вспомнить нашу первую встречу. А нрав у меня крутой, девушка. В сущности, я унаследовал его от отца. «Самое интересное», как вы называете, в том, что он выпорол меня ремнем.
— Это было опасно, — заметила Амалия. — Но он должен был наказать вас.
Он поморщился, вспоминая:
— Я не мог сидеть две недели.
Она снова дерзко усмехнулась:
— Он просто хотел убедиться, что вы больше никогда не попытаетесь выкинуть такой фокус. Вот только сомнительно, чтобы это принесло вам большую пользу.
— Да, возможно, но как только я смог сидеть, я тут же снова взобрался на спину того коня.
Она нахмурилась:
— И что тогда сделал ваш отец?
— Снова выпорол меня, разумеется, потом еще раз на следующей неделе и на следующей.
— Помилуйте, да у вас совсем не было ума!
— Может, и так, но через месяц он дал мне отличного коня. Настойчивость окупается, девушка. Вот увидите. Сопротивление — не более чем еще одно препятствие, которое решительному человеку нужно преодолеть. Помните об этом, когда станете размышлять над тем, каково должно быть ваше решение.
Она не ответила, и это его не удивило. Гарт заметил, что она замолкает всякий раз, когда он расспрашивает ее, но он был уверен, что рано или поздно она расскажет. Она не кажется хитрой, просто недоверчива. И снова он задался вопросом, что сделало ее такой.
Когда они въехали на ведущую в конюшню дорогу, с обеих сторон обсаженную колючей живой изгородью, он услышал голоса и заметил, что она тоже их услышала. Один звучал сердито, другой — ровно и сдержанно. В последнем он узнал Ангуса
Гарт пока не мог расслышать слов, но по тону понял, что вышестоящий дает нагоняй подчиненному. И только когда лошади выехали из-за поворота, он увидел их возле пруда для водопоя и узнал Харальда Бойда.
Бойд тоже сразу увидел их и прекратил отчитывать старшего конюха, тем самым дав Гарту возможность догадаться, по поводу чего был спор.
Он взглянул на девушку. Но если она пришла к такому же выводу, что и он, то ничем этого не показала. Он увидел лишь легкую морщинку, появившуюся между бровей.
— Ну наконец-то, миледи, — проговорил Бойд, зашагав навстречу им и бросив на Гарта неодобрительный взгляд. — Мы были обеспокоены вашим долгим отсутствием. Но этот человек сказал, что вы взяли с собой двух крепких грумов. Где же они сейчас?
С высокомерием, достойным самой Изабеллы, девушка взглянула на него сверху вниз и холодно поинтересовалась:
— А почему вас это беспокоит, сэр Харальд?
— Ну как же, потому что Изабелла волнуется, разумеется. Одна из моих основных обязанностей здесь — позаботиться, чтобы ее ничто не волновало. Позвольте же мне помочь вам спешиться.
Гарт ничего не сказал, но пока спускался на землю, этот назойливый тип протянул девушке руки. При виде этого мышцы во всем теле Гарта напряглись.
— Ну же, позвольте мне, миледи, — нахально улещивал ее Бойд.
То, что она позволила ему помочь ей, было еще одним оскорблением для самолюбия Гарта. Но он подавил свою реакцию и терпеливо ждал, когда Бойд оставит ее в покое.
Затем Гарт мягко проговорил:
— Это принцесса попросила вас найти ее милость?
Бойд выглядел удивленным, как будто только сейчас вспомнил, что он не один с девушкой. Однако быстро пришел в себя.
— Нет, но когда вон тот парень сказал, что вы поехали вдогонку ее милости, и потом я узнал, что она отправилась перед рассветом в сопровождении всего двух молодых грумов… и вообще, где это они, черт возьми?
Гарт, не глядя, махнул рукой:
— Сейчас приедут. А что касается «того парня», то вам лучше обращаться с ним уважительно, если хотите больше чем обычных услуг от работников конюшен Изабеллы. Это ее старший конюх, и он служит ей много лет. Бьюсь об заклад, его положение у нее прочнее, чем ваше, приятель.
Бойд угрюмо сдвинул брови, взглянул на Амалию и быстро придал своему лицу печальный вид, отчего у Гарта возникло желание как следует ему врезать.
— Тогда, полагаю, — как ни в чем не бывало проговорил Бойд, — я должен извиниться перед слугой, как вы считаете, ваша милость?
— Это не мне решать, — безразлично бросила она, отворачиваясь. — Если Изабелла ищет меня, то…
— О нет, миледи, — поспешил успокоить ее Бойд, — она ждала сэра Гарта и просила меня поискать его в конюшнях. Он должен явиться к ней сей же час.