Гордость и заблуждение
Шрифт:
– Давайте сделаем так, – перебил отец и добавил:
– Если завтра утром он еще будет в нашем подъезде, я позвоню участковому, и он его уведет. Договорились?
– Хорошо, – с недовольным видом сказала я и ушла в свою комнату. От одного только понимания, что совсем рядом сидело это чудовище, меня бросало в дрожь. Всю ночь я лежала и прислушивалась к тишине. Мне все время казалось, что в подъезде кто-то ходил. Иногда я даже чувствовал этот запах живого трупа. «Как хорошо сказала. Ведь и правда, уже не живет, а существует», – похвалилась я.
Утром в подъезде уже никого не было, и я вздохнула
– Напрасно, ты с нами не поехала, дочка. Такой свежий воздух, погода нынче выдалась замечательная, – стала говорить мне мама с порога, словно пиарщик дачной жизни.
– Мне и здесь хорошо. И вообще, все эти дачные условия не для меня. Для меня комфорт на первом месте, – оборвала я маму на полуслове.
– Там тоже нормальные условия, и вода есть и туалет теплый, – не унималась мама и защищала дачную жизнь.
Мне казалось, что вся эта суета на даче и жизнь в деревянном домике не достойна меня. Я представляла себя в роскошном особняке на берегу океана. «Каждому свое», – подумала я. Я считала, что рождена для роскоши и комфорта. И совсем не хотела быть похожей на своих родителей. «Хватит, нажилась, сколько можно!» – что-то вопило внутри. Этими мыслями я будто подначивала себя, и разжигала в душе гордый огонь. В результате так разгорячилась, что почувствовала, как сильно хочу все изменить. Я пообещала себе, что когда окажусь в новом доме в объятиях Джона, то забуду свое прошлое раз и навсегда, вычеркну из памяти все и всех.
Глава 2. На пути к мечте
В понедельник я проснулась рано, в 8 часов утра. Обычно на каникулах я люблю поваляться до обеда. Только одно могло заставить меня работать на каникулах – это мысли о Джоне и новой жизни с ним. Я верила, что оставалось потерпеть совсем немного ради прекрасной цели. Я вообще не хотела работать на каникулах, но ради будущего решила переступить через свое «не хочу». «Как все-таки несправедлива жизнь. У кого-то этих денег тьма, и тратят они их на всякую ерунду. А у меня их нет, когда они так нужны. Ведь на кону моя судьба, моя жизнь. И мне приходиться падать до того, что идти работать на каникулах», – с сожалением размышляла я.
В дверь позвонили, на пороге стоял Лешка.
– Ну, что готова?
– Да, – ответила я и быстро вышла в подъезд.
– Паспорт взяла? – спросил Лешка, будто не знал, что еще у меня спросить.
– Да, взяла, взяла, – ответила я с небольшим раздражением. Мне казалось, что Лешка обращался со мной как с маленькой девочкой.
Мы подошли к остановке, расположенной недалеко от моего дома. Там стоял небольшой автобус. Мы вошли. Почти все места были заняты.
– Лешка, привет. Едешь тете помогать? – спросила какая-то женщина.
– Да, на подработку, – ответил Лешка.
– Это, хорошо, – сказала другая тетка и косо глянула на меня.
Мы сели на свободные места. Лешка галантно уступил мне место возле окошка.
– А
Некоторые пассажиры автобуса засмеялись.
– Так мне сказали их промыть и просушить, я же думал, чтобы съесть, – ответил Лешка.
– А, для чего же еще, конечно? – кто-то подхватил веселый разговор.
– Он еще семечки редкого подсолнечника тоже чуть все не уничтожил, – сквозь смех сказал кто-то еще. Среди общего шума было трудно определить говорящего.
– Мне тетя разрешила, просто я не смог вовремя остановиться, – отшучиваясь, сказал Лешка и добавил:
– Это я тогда был маленький, растущий организм, аппетит был хороший, все в рот тащил, но теперь я вырос, и чем попало не питаюсь.
В автобус зашли еще несколько человек, и расселись по свободным местам. Через несколько минут мы тронулись. Всю дорогу кто-нибудь что-нибудь Лешке говорил, в основном какие-то моменты из прошлого, когда Лешка, будучи совсем маленьким, гостил у тети на работе, а он в ответ смешно отшучивался. Так что дорога казалась веселой и незаметной. Правда, мне не очень понравились все эти люди, слишком они простые и приземленные что ли. К тому же никто из них даже не спросил обо мне, будто и не было меня там.
Когда автобус остановился, все вышли на улицу. Мы прошли через дорогу к кирпичному зданию. Со стороны оно казалось старым и ободранным. Меня покоробило от мысли, что мне придется работать в таком захолустье. Я считала себя девушкой красивой с утонченным вкусом, и имела высокие требования к окружающей меня обстановке. Одно успокаивало, что вся эта непрезентабельная обстановка временная, скоро все закончиться, и я буду пребывать в достойном окружении.
Внутри здания было еще приемлемо, кирпичные стены были обшиты, потолки высокие белые. Одна стена сплошь состояла из огромных окон, поэтому в помещении было светло, как на улице. Наши попутчики разбрелись по разным коридорам. Лешка велел мне идти за ним. Мы пришли к какому-то кабинету. Лешка постучался, из кабинета женский голос сказал:
– Лешка, заходи.
Мы вошли внутрь. Кабинет небольшой, но за счет высокого потолка и большого окна казался просторным и светлым. Вдоль одной стены стоял стол, за ним сидела женщина преклонных лет. На ней был белый халат, прямо как у врача. Увидев нас, она сказала:
– Ну, давайте, знакомиться. Меня зовут Елизавета Сергеевна.
Не дождавшись ответа, женщина добавила:
– А ты, Вероника, про которую Лешка мне все уши прожужжал, словно садовый шмель.
Елизавета Сергеевна оказалась доктором ботанических наук и к тому же большой шутницей. И все ее шутки были с ботаническим уклоном.
– Да ладно, тетя Лиза, – сказал Лешка, расплываясь в улыбке.
– А ты знаешь? У нас в саду есть цветок Вероника. Из семейства подорожниковых, насчитывается около 500 видов. Здесь растут самые редко встречающиеся экземпляры, – начала Елизавета Сергеевна свой рассказ, но Лешка перебил ее:
– Я сам все расскажу и покажу. Объясни, в чем работа наша заключается. И еще мы паспорта принесли, чтобы оформиться.
Я вытащила из сумочки паспорт. Лешка взял мой и вместе со своим отдал тете.