Гордость и заблуждение
Шрифт:
Эта неделя казалась мне целой вечностью. Я приезжала домой такой уставшей и разбитой, что еле ноги переставляла. Сколько не пыталась мать выведать у меня, чем я занимаюсь на своей работе, я молчала, как партизан и уговаривала оставить меня в покое и перенести разговор на потом. Мать сгорала от любопытства и все-таки выбрала момент, когда Лешка пришел за мной утром. Она пристала к нему с вопросами, и Лешка все как есть рассказал.
– Она вечером такая уставшая, что кажется, что она там вагоны разгружает, – внимательно выслушав Лешку, сказала мама и как-то ехидно улыбнулась.
– Она меня никогда не понимала и не верила мне, отчего ей сейчас понять и поверить, – чуть позже вслух высказалась
– Да не переживай, адаптируешься постепенно. Глядишь, на следующие каникулы снова захочешь здесь работать. Я узнал, что кроме зарплаты, нам с тобой еще и премию дадут, – сообщил Лешка, и, надо сказать, обрадовал меня этим сообщением.
Мне нужны были деньги, чтобы скорее все это закончилось. Свою усталость я объясняла тем, что занималась не своим делом, так как не рождена для работы и видела свое предназначение в другом. Я верила, что создана, чтобы сопровождать своего мужчину по жизни, радовать его своим взглядом, красотой и нежностью, вдохновлять своей любовью на подвиги. Мне с самого детства казалось, что я родилась не в свое время. Я должна была появиться на свет в королевской семье и быть принцессой. Мои родители были из рабочего класса, и я всегда чувствовала себя чужой среди них. «Хотя кто-то же должен был обслуживать мои детские годы. А когда придет время, которое уже пришло, я уду туда, где мое истинное место. Я так долго ждала этого, и теперь осталось еще совсем немного», – эти мысли грели душу и давали сил преодолевать усталость и делать то, что неинтересно, терпеть рядом всех этих людей, таких простых и болтливых.
Почти месяц я проработала в ботанической лаборатории. Ленка неоднократно звала меня погулять, но я все время отказывалась. Сводное время мне больше всего хотелось проводить одной с мечтами о Джоне. Я уже написала ему, что работаю, и скоро у меня будет нужная сумма, чтобы перевести ему. Он обрадовался и стал чаще присылать письма, в которых продолжал признаваться мне в любви. Только эти минуты давали мне сил, и только благодаря этим письмам я могла преодолевать усталость. Каждый выходной я ждала, как приз. Правда, отдохнуть за два дня не получалось, несмотря на то, что я особо ничем не занималась. Надо сказать, я никак не могла почувствовать себя бодрой и отдохнувшей. Даже душ не помогал мне взбодриться.
Однажды выдалось три выходных, и Ленка, Петька и Лешка пришли ко мне в гости. Я, конечно, была неприятно удивлена, но что было делать, выгнать их не могла, воспитание не позволяло.
В процессе разговора Лешка вдруг сказал:
– Говорят, что Рибсон возвращается в хоккей.
Мне показалось странным, что Лешка, когда говорил это, пристально смотрел на меня. Я ничего не ответила, но он продолжал сверлить меня своим взглядом. Тут встряла Ленка:
– Ты вообще про что?
– Я про Рибсона хоккеиста, – сказал Лешка.
– Какого хоккеиста? – продолжала недоумевать Ленка. Мое любопытство тоже вдруг обострилось.
– Американский хоккеист. Получил травму, хотел уйти из спорта. Теперь решил вернуться, потому что излечился, – продолжал Лешка.
– Ну и что из этого? – вслух произнесла Ленка мой вопрос.
Лешка немного замялся и нерешительно сказал:
– Я как-то видел у Вероники фотографию Рибсона, случайно, конечно. Ну, я подумал, что она интересуется хоккеем. Я тогда еще немного удивился.
– Ты это про какую фотографию? – спросила Ленка и перевела свой удивленный взгляд на меня.
– Ну, Джона Рибсона. Я видел его страничку, – сказал Лешка и смущенно добавил:
– Может я что-то напутал?
– Конечно, что-то напутал. Я хоккеем никогда не интересовалась, – гневно ответила я.
Тут молнией пронеслось в моей
– Сейчас родители приедут, попросили обед сготовить.
Ленка с Петкой засобирались, а Лешка предложил:
– Хочешь, я помогу? Отец говорит, я неплохо готовлю.
– Нет, спасибо. Я сама, – ответила я, а сама подумала: «Вот привязался».
Наконец-то я осталась одна. Мама действительно попросила что-нибудь приготовить. Про обед, я благополучно забыла, успокоив себя тем, что в шкафу есть лапша быстрого приготовления и чай. Я подумала, что для обеда сойдет. Тем более, у меня появилось важное дело, которое не требовало отлагательств.
Я быстро набрала в поисковике «Джон Рибсон». Интернет выдал кучу результатов по запросу. Я нашла много информации о хоккеисте Джоне Рибсоне. Это мужчина уже немолодой, но еще нестарый, бывший хоккеист, пережил серьезную травму, даже был прикован к кровати, поправился, решил вернуться в спорт тренером. Внешне он действительно был похож на моего Джона, только в молодости. Может быть, Джон – сын этого хоккеиста? – мелькнула в голове мысль. Я судорожно стала искать информацию о семье хоккеиста. Он оказался женатым человеком. Но у него была только одна дочь, и, ни слова о сыне.
«Нет, просто похожие люди, так бывает», – после нервных поисков подумала я. Я немного успокоилась, но что-то непонятное и неприятное поселилось в уголке сердца и начало тревожить его. Настроение было на нуле. Тут входная дверь открылась, и в квартиру вошли мама и папа.
Я вышла к родителям и почувствовала, как ноги подкашиваются, невыносимо захотелось прилечь.
– Ты что-то бледная, как себя чувствуешь? – взволнованно спросила мама. Я еле стояла на ногах, и чтобы не упасть, держалась рукой за стенку. Мама, не раздеваясь, бросилась ко мне. Отец тоже подбежал. Потом я очнулась в кровати. Как я там оказалась, я не помнила. И как не пыталась вспомнить, что же со мной было, память останавливалась на моменте встречи родителей, а дальше пустота. Я попыталась встать, но слабость не проходила, в голове царил туман, мысли путались. «Это от тревоги и усталости», – подумала я. Я услышала какой-то шум за дверью. Вдруг она отворилась, и ко мне в комнату вошла группа людей. Среди вошедших я узнала маму, папу и незнакомого мужчину, одетого в синий костюм. В руках у незнакомца был большой чемодан с красным крестом. Постепенно я стала понимать, что это был врач. Он спросил про самочувствие, замерил давление и прослушал пульс. Я решила скрыть от врача свое истинное состояние и попыталась убедить его, что со мной все хорошо, просто немного устала. Врач поднялся, чтобы выйти, за ним последовали мама и папа. Мама немного задержалась и посмотрела на меня глазами, блестящими от слез.
– Поправляйся, – сказал она, протянула ко мне руку и провела ей, будто погладила меня на расстоянии.
– Все хорошо, – сказала я, пытаясь улыбнуться.
В коридоре еще некоторое время были слышны голоса, затем стихло. Через некоторое время зашли родители.
– Доча, доктор советовал пройти обследование. Завтра едем в больницу, сообщила мама.
– Не надо! У меня все хорошо, – сказала я, как могла громко, но все равно получалось тихо и слабо.
– Надо, – настаивала мама.