Гордость, сила и зима: стирая границы
Шрифт:
***
Двухэтажный деревянный домик стоял слегка на отшибе и больше напоминал большой пряник. А снег на крыше только добавлял сходства с этой сладостью, потому что лежал подобно глазури. Если бы Дик узнал, с чем я сравнивала строение, то в очередной раз отпустил бы какую-нибудь шуточку по поводу моей тяги к еде.
Поднявшись по дубовым ступеням на крыльцо, я в нерешительности остановилась перед дверью. А затем пару раз робко ударила по дереву. Практически сразу дверь распахнулась, и на пороге появилась очаровательная девчушка лет десяти. Ее светлые кудряшки растрепались,
— Здрасьте, — тоненьким голосочком сказала она, разглядывая меня зеленющими глазами.
— Привет, солнышко, а мама или папа дома?
— Папа уехал в город, а мамы тоже нет.
— Лотти, с кем ты там разговариваешь? — раздался суровый басок, а затем на пороге появился парнишка пятнадцати-шестнадцати лет. Симпатичный такой мальчишка, через пару годиков от девочек отбоя не будет. — Сколько раз тебе говорили, чтобы ты дверь не распахивала! А вдруг воры? Здравствуйте, вы к кому?
— Тетя к маме или к папе, — пропищала Лотти. «Тетя» смущенно кашлянула и подтвердила слова малышки кивком.
— Мама скоро придет. Можете ее подождать, — сказал юноша, распахивая дверь пошире и пропуская меня вперед.
— А ты не боишься незнакомцев пускать? — спросила я, принимая приглашение и тщательно вытирая ноги о половичок.
Мальчишка осмотрел меня взглядом сверху вниз, а потом беспечно ответил:
— Неа, ты ж ростом с табуретку. Что ты мне сделаешь? Ой, извините.
— Да ладно, — фыркнула я, — ненамного я тебя старше. Вэл.
— Адам. Куртку на гвоздик повесь, а сапоги на полочку кинь, полы только вымыл.
Выполнив все указания Адама, я направилась вслед за ним, аккуратно ступая по деревянным доскам. Судя по обстановке, семья отнюдь не бедствовала, потому что мебель была относительно новой, а в самой большой комнате, куда меня привел парнишка, владельцы и вовсе застелили пол ковром. В деревнях не многие могли себе такое позволить. Его сестра с ногами забралась на стул и начала что-то сосредоточенно рисовать на листочке.
Я присела на стул и с интересом начала осматриваться вокруг. Да, Лоусоны определенно не нуждались, они даже могли позволить себе камин, в котором весело плясал огонь. Да и дети выглядели очень ухоженными. Я почувствовала, что Адам с не меньшим интересом рассматривает меня.
— А зачем тебе мама-то? — спохватился парнишка.
— Спросить у нее хотела кое-что.
— Если по поводу кладбища, то не знает она ничего. Мама вообще старается избегать всякой мистики. А я вот думаю, что там вурдалаки.
— Почему сразу вурдалаки? Может, другое что.
— Да точно вурдалаки, больше некому. Смотри, могилы разрыты? Разрыты. По-любому упырь из нее вылез.
— Упыри и вурдалаки это разные виды нежити, — вспомнила я главы из учебников, — тем более, что вурдалаки на кровных родственников нападают. А постояльцы разрытых могил не были в родстве. Или хочешь сказать, что в Ромовых куличах вурдалачье нашествие?
— А ты что, ведьма? То есть магичка?
— Ну, один мой товарищ, сказал бы, что я та еще ведьма, но нет.
— Ух ты! И они старички с посохами и седыми бородами? И жуть могучие?
— Вроде того, — хихикнула я, вспомнив своих знакомых «старичков».
— Адам, кто к нам пришел? — раздался мелодичный женский голос, а вскоре на пороге комнаты показалась и его обладательница.
Если бы я не знала, что она мать Адама, то приняла бы ее за старшую сестру ребят. Шерстяное платье подчеркивало стройность фигуры, а светлые волосы еще хранили на себе немного снежинок. Она совсем не была похожа на сельскую жительницу, в каждом ее движении чувствовалась уверенность, которая больше присуща аристократкам или, на худой конец, горожанкам.
— Здравствуйте, — встала я со стула, приветствуя хозяйку дома.
— День добрый. С кем имею честь разговаривать?
Речь выдавала в вошедшей жительницу города. Во всяком случае, говорок у нее был точь-в-точь алийский. А вот Адам, когда говорил, мешал городские и сельские словечки.
— Валерия. Могли бы вы уделить мне немного времени?
— Смотря, по какому вы вопросу, Валерия. Меня зовут Лиара, — женщина прошла к свободному стулу и села напротив меня. — Адам, покорми сестру.
— Ну мам!
— Адам, — слегка подняла брови Лиара, заставив сына подчиниться. Он еще некоторое время ворчал, но, перехватив сестру поперек живота, скрылся из комнаты.
— Скажите, кем вам приходилась Оливия Лоусон?
— Это моя мать. Что? Ее могилу разрыли?
— Нет, что вы. Я не по этому вопросу. Точнее, я и мои товарищи разбираемся с кладбищем, но с вами я хотела бы поговорить по личному вопросу. Вы как-то связаны со Стюартом Лоусоном? Или это просто однофамилец? — нетерпеливо спросила я. Лиара, разумеется, сейчас жила под фамилией мужа, однако я не запомнила, под какой. Но староста любезно подсказал, что в девичестве она была Лоусон.
— Он скончался летом, — сразу же напряглась Лиара. — А за грехи отца, которого я видела последний раз тридцать лет назад, я отвечать не намерена. О его смерти мне сообщили власти. Но хоронить я его не стала, он в общей могиле. Я знаю, что он чуть не прирезал какую-то девчонку, но я к этому не имею никакого отношения. Уходите.
— Я знаю. Видите ли, это меня он чуть не прирезал. А вам сообщили причину его смерти?
— О, — сочувственно посмотрела она на меня, — мне жаль, что у вас с ним не самое приятное знакомство вышло. Я знаю, что его отравили. Каким-то «Осенним листопадом». Я не вникала в подробности, да мне все равно, что с ним. Для меня он умер гораздо раньше.
— «Весенним листопадом», — поправила я женщину.
— Зачем ты здесь, Валерия? — перешла на «ты» Лиара. — Неужели решила отомстить родственникам за моральный ущерб?
— Не сочтите за бестактность, сколько вам лет? Тридцать пять?
— Сорок, — улыбнулась Лиара, явно польщенная скидкой на возраст.
— Моей маме тоже было бы сорок. Она умерла восемь лет назад. Именно от этого яда, которым отравили вашего отца. А я просто пытаюсь понять, один человек отправил их путешествовать с Черной Странницей или нет.