Гордость, сила и зима: стирая границы

Неидеальная

Временная петля. Это явление было описано в научной литературе, но по большей части в теории, а нам «посчастливилось» столкнуться с ним на практике. В основе временной петли лежало обычно некое событие, которое постоянно повторялось. Это как перебрать днем гору зерна, лечь спать, а утром снова обнаружить зерно перед собой. В нашем случае — я каждый раз была в ужасном будущем, каждый раз возвращалась назад и каждый раз погибала.

Но эту петлю надо разорвать.

***

Я поднималась вверх по лестнице в комнату, чтобы немного отдохнуть. Тупая боль, поселившаяся в теле, никак не хотела уходить, но хотя бы последствия пожара не давали о себе знать. Я знала, что у меня будет попытка всё исправить, но сейчас, поднимаясь по рассохшимся ступеням, я испытывала только

одно — страх. Скорее всего, всё это время Ричард и Александр тоже испытывали страх. Боязнь за родственников, которые могут стать пешками в государственных интригах. В сознании промелькнула мысль, что против Ричарда больше некого использовать, вся его семья мертва. Как и моя. По сути, друг у друга остались только вещевик и маг, при таком раскладе Лекс вряд ли сможет когда-то повидаться с семьёй. Устало я отметила, что ребята действительно плотно здесь засели. До этого места новоиспечённая власть пока что не добралась. Маскировочные чары стали постоянным атрибутом в жизни Винтера и Форса, вот и сейчас Лекс, изменив личину, отправился за продуктами.

Сквозь приоткрытую дверь пробивался тонкий луч света, а также доносился плеск воды. Я некоторое время в нерешительности стояла в коридоре, а затем тихо вошла в комнату. Спиной ко мне стоял Дик и сосредоточенно умывался над тазиком с водой, щедро поливая голову. Свою рубашку он кинул на кровать, оставшись в штанах. Запах перегара еще витал в комнате, но движения Форса все же были четкими и уверенными. Взяв полотенце, Дик начал вытирать капельки, струившиеся по телу. Когда он наконец поднял голову, то увидел в оконном отражении, что я за ним наблюдала.

— Ты как, нормально? Лекс заходил ко мне, кратко обрисовал ситуацию, — повесив полотенце на шею, начал подходить ко мне Дик. — И, предупреждая твой скепсис, сразу скажу, что смог разобраться во всей терминологии, — выдавил он из себя какое-то подобие улыбки.

— Нормально? — язвить я была не настроена. — Смотря, что подразумевать под этим словом. Согласись, все, что происходит вокруг, изначально не нормально.

Я смотрела прямо перед собой, а Дик в этом время подошел ко мне почти впритык. Протянув вперед руку, я дернула вниз полотенце, обнажив полузажившую рану от меча на теле Дика, которая пересекала все туловище наискосок от правой ключицы до живота. Рана была воспаленной и кровоточила в некоторых местах. Такое чувство, что Ричарда попытались разделить на две не совсем равные части, я с трудом представляла, как он смог выжить после такого удара.

— Кто тебя так? — машинально провела я пальцами по ране, от них тут же начали отскакивать серебристые искорки диагностики.

— Твой двоюродный брат. Это, — Ричард щелкнул себя пальцами по подбородку, — тоже он. Прости. У меня не было выбора.

Он говорил короткими, рублеными фразами, в голосе не было никаких эмоций. Я прислонилась спиной к двери и съехала по ней на пол, устало запрокинув голову и смотря на Дика снизу вверх. Винила ли я его? Нет, он просто пытался выжить в этом кошмаре, но слезы все равно навернулись на глаза, а душевная боль расползалась по телу с новой силой. Ричард уселся рядом со мной, облокотившись на дверь, и снова заговорил:

— Я правда не хотел всего этого.

— Я знаю, Дик, знаю, — не глядя, я нашла его ладонь и легонько сжала дрожавшими пальцами.

— Когда, — голос Ричарда дрогнул, — когда тебя не стало, твой отец узнал, что мы работали вместе. Смерть единственной дочери — более чем достаточный повод для того, чтобы начать открытую охоту на кровников.

Папа… Папа мог принять скоропалительное решение, поддавшись эмоциям. Его нрав удавалось сдерживать только маме, иногда мне.

— Эван, он просто подвернулся ему под руку, иначе Дориан бы с отца моего начал. А потом отец уже начал открытое преследование, мама пыталась его остановить, но…

Я много слышала о Грегори Форсе, знала, как он выглядит. Одно упоминание о нем заставляло сердце трепетать от ужаса — хладнокровный, преданный кровной вражде. Он, услышав фамилию Прайд, сразу же обнажал оружие и стремился атаковать.

А Дик все рассказывал и рассказывал, я чувствовала,

какую боль он испытывает от этих слов, но ему просто необходимо было выговориться. А кто как не кровница, пусть и считавшаяся мертвой, лучше всего поймет одинокого в своем горе парня, хотя теперь уже молодого мужчину, сейчас Дику почти двадцать шесть. Мы сейчас были в одинаковой ситуации — без семьи. Наши родственники уничтожили друг друга. Только, если я была вынуждена справляться с информацией, которая обрушилась на меня потоком, то Дик терпел все это уже три года. И я не хотела знать, что творится у него в душе, хотя догадывалась. Догадывалась по его потерянным, стеклянным голубым глазам, что внутри у него все выжжено.

Он рассказал, как его мама попыталась встретиться с тетей Роксаной, чтобы хоть как-то повлиять на разъяренных мужчин. Тогда они обе погибли, Грегори Форс подложил взрывчатку в карету, не зная, что моя тетя находилась там вместе с его женой. Следующим стал дядя Дэниэл, его сердце просто остановилось. А вот мой отец и глава клана Форс погибли в сражении друг с другом. В их поединке изначально не было бы победителя, только проигравший, каждый лишился слишком многого.

— Мы уже тогда с Лексом долго скрывались, но три месяца назад твой двоюродный брат выследил меня, до сих пор не знаю, как ему это удалось.

— Он был адвокатом, мечтал расследовать преступления, — с горькой нежностью вспомнила я о Крисе. Мой двоюродный брат, мой отважный Ким Раслер* погиб совсем недавно.

— Когда мы с ним встретились, — вспоминал Дик, утирая злые слезы, — я разрывался на две части: одна часть хотела отомстить за моих родных, а другая все время вспоминала девочку с большими глазами, которая точно бы этого не допустила.

Только сейчас я смогла понять, что Дик тоже противился нашей кровной вражде. Да, когда он только узнал, что я — Прайд, то настроен был убить меня. Но только потому, что нам с детства внушали — кровников надо уничтожать. Кланы Прайд и Форс существовали в каком-то негласном перемирии, ведь не составило бы особого труда выяснить, где сейчас кто-то из враждебного стана. Но наши отцы этого не делали. А вот встреться они случайно, то устроили бы поединок. А мы, дети своих отцов, мы уживались вместе, несмотря на разногласия. И если и грозились придушить друг друга, то не подкрепляли слова действиями. Даже сейчас, зная, что Дик лишил жизни Криса, я бы не смогла убить его.

— Я похоронил его рядом с твоими, за могилами присматривают, а я… Я ни разу не был у нас с тех пор, просто не могу себя заставить, — Дик уткнулся лбом в колени, а плечи его затряслись.

Я сама уже давно плакала, глотая соленые слезы, терпеть это все не было больше сил. Я встала на колени рядом с потерянным кровником (другом?) и обхватила за плечи, как бы накрывая его сверху своим телом, словно это могло защитить от окружающего мира. Наверное, мне следовало что-то сказать ему, как-то утешить, но все слова в этой ситуации казались бессмысленными и пустыми. Получалось только гладить Дика по голове и плечам да сдерживать всхлипы, так и норовившие вырваться наружу. От Ричарда пахло перегаром и еще чем-то странным, но не льёрником. Что ж, хотя бы он не пристрастился к наркотикам, хоть какая-то приятная новость. Сколько мы так сидели, я не знаю, в какой-то момент моя рука скользнула от плеча Дика вниз по груди, и я ощутила горячую влагу на пальцах, которая не являлась слезами.

— Пойдем, надо залечить рану, — я встала с пола, украдкой сморкаясь в полотенце.

— Ты ненавидишь меня? — прошептал он, отводя взгляд покрасневших глаз.

— Не больше, чем три года назад.

— Как-то уклончиво, не находишь? — Дик подошел к кровати и послушно лег на нее.

Что я должна была ему ответить? Даже в самые наши первые встречи я никогда не испытывала к нему ненависти, ведь он не сделал мне ничего плохого. Пару раз чуть не пристукнул, но не со зла же, а потому что считал это своим долгом. Потом мы начали работать в одной команде, я привязалась к Дику, как и ко всем. А сейчас, сейчас грани между реальностью и вымыслом для меня настолько размыты, что я просто не могла выразить словами тех чувств, которые испытывала.