Гордубал
Шрифт:
– Эй, американец, - с усмешкой кричит Феделеш Гейза, что же не покажешься! Верно, пришел угостить земляков?
Гордубал кивает головой.
– Пришел, пришел! Угощу да по-американски: корчмарь, подай Гейзе кружку воды! А коли тебе этого мало, Гейза, возьми ведро, заодно рожу умоешь.
– А что тебе до моей рожи?
– смеется Гейза.
– Была бы моей жене по сердцу.
Юрай хмурится - какое мне дело до твоей жены?
Вот и угощай таких. Да я бы угостил! Ей-богу, соседи, я бы рад выпить с вами, крепко обнять вас и - петь, петь, прикрыв глаза... Да
Феделеш Михал запевает, другие подтягивают.
Эх, хорошо посидеть с дружками. Давненько не слышал я песен, давненько! Юрай прикрывает глаза и вполголоса начинает подпевать, полузакрыв глаза.
Понемногу он расходится и вдруг - с чего это, черт возьми, он так раскудахтался?
– запевает во весь голос, покачиваясь в такт песне.
– Эй, ты!
– кричит Феделеш Гейза.
– Кто с нами не пьет, тот и не поет. Пой себе дома, Гордубал!
– Или Штепана пошли сюда, - вставляет Федюк, - он, говорят, поет почище твоего.
Юрай встает, громадный, долговязый, макушка под потолок.
– Пой себе, Гейза, пой, - говорит он мирно, - я все равно домой собрался.
– А чего дома-то делать?
– ухмыляется Феделеш Михал. Там у тебя батрак есть.
– Богач нашелся!
– роняет Гейза.
– Батрака для жены нанял...
Гордубал быстро оборачивается.
– Гейза!
– процедил он.
– Ты про кого это?
Гейза насмешливо глядит на него и покачивается на носках.
– Про кого? Есть тут у нас один.
Мужики поднимаются с лавок.
– Оставь его, Гейза, - уговаривает Варварин.
Кто-то берет Гордубала за плечи и дружески тянет из трактира.
Гордубал вырывается и вплотную подходит к Феделешу.
– Ты про кого это?
– повторяет он хрипло.
– Есть у нас дурень один, - раздельно произносит Феделеш Гейза, - и вдруг точно стегнув Гордубала хлыстом.
– А потаскух, как Полана, хватает.
– Идем, - ревет Гордубал и проталкивается к выходу. Гейза спешит за ним, торопливо раскрывая в кармане нож. Эй, берегись Гордубал, получишь удар в спину! Но Гордубал, знай, пробирается к дверям, а Гейза за ним, крепко зажав в кулаке нож так, что даже рука вспотела.
Все бросаются вон из трактира. Юрай поворачивается к Феделешу.
– Ты!
– хрипит он.
– Ну, подходи.
Гейза тяжело дышит и, пряча нож за спиною, готовится к прыжку. Длинными, как оглобли, ручищами Гордубал обхватывает Гейзу, прижав ему руки к бокам, подымает на воздух, поворачивается и кидает оземь. Гейза, присев, сипит от ярости.
Снова поднимает его Гордубал и снова швыряет оземь, словно толчет щебень. И вдруг у Гейзы подламываются ноги, он падает навзничь, разметав руки и - трах!
– стукается головой о какую-то кадушку - и вот лежит замертво, - не человек, а куча тряпья.
Гордубал тяжело дышит и поводит налитыми кровью
– Откуда я знал, что там кадушка?
– бормочет он, точно оправдываясь.
Но тут на его голову обрушивается удар. Второй, третий. Два, три, четыре человека сосредоточенно колотят Гордубала доской по голове, так что гул идет.
– Отстаньте, - рычит Гордубал, размахивая в темноте руками, бьет кого-то по носу и падает, тщетно порываясь встать.
– Дерутся!
– вопит чей-то голос. Гордубал приподнимается и валится снова; удары сыплются на него со всех сторон, он со стоном еще раз пытается встать...
– Вы чего тут!
– раздается чей-то торопливый, задыхающийся голос; кнут хлещет по пыхтящему клубку тел. Кто-то ревет от злости. Эй, берегись ножа! Но Василь Герич тяжело переводит дыхание и помахивает бичом над распростертым Гордубалом.
Юрай силится встать.
– Проваливайте отсюда!
– бушует староста, щелкая кнутом...
Эх, не будь ты староста, попало бы и тебе...
Да не в том дело, что староста - а просто здорово дерется Василь Герич. Вот уж и бабы решились выйти на улицу и, сложив руки на груди, поглядывают на трактир.
Юрай Гордубал снова пытается встать, голова его на коленях у Василя, кто-то обмывает ему лицо.
Это Пьоса.
– Это не честный файт [40] , Василь, - бормочет "американец".
– Сзади и двое на одного.
Эх, Юрай, шестеро их было, голубчик, а не двое, и все с досками от забора. Дубовая у тебя голова, Юрай, ежели не треснула пополам.
– А что Гейза?
– беспокоится избитый.
– Гейза свое получил, - говорит староста.
– Унесли его.
40
fight - борьба, драка (англ.),
Юрай удовлетворенно вздыхает.
– Не станет теперь распускать язык, сволочь эдакая, ворчит он и пытается подняться. Слава богу, полегчало, он уже стоит на ногах, держась за голову.
– За что они на меня?
– удивляется он.
– Пойдем выпьем еще, Василь. Не дали мне спеть, проклятые!
– Ступай домой, Юрай, - уговаривает староста.
– Я тебя провожу. Неровен час, еще подкараулят тебя.
– Очень я их боюсь!
– говорит Гордубал и, пошатываясь, бредет домой.
Нет, я не пьян, Полана! Побили меня в корчме.
– А за что побили?
– Просто так, голубушка, шутки ради. Силою мы померились с Феделешем Гейзой.
– А знаешь, Василь, - оживившись, начинает Юрай, - у меня в Америке тоже был "файт". Кинулся на меня с молотком один майнер. Немец, что ли. А только другие отобрали у него молоток и поставили нас в круг. Деритесь голыми руками. Эх, Василь, крепко мне тогда досталось по роже, а немца я все-таки уложил. И никто не мешался в нашу драку.
– Слушай, Юрай, - строго перебивает Герич, - не ходи больше в корчму. Не то опять быть драке.
– Да почему?
– дивится Гордубал.
– Я к ним не лезу.