Горец-дьявол
Шрифт:
— Значит, когда раздался хруст, это были вы?
— Возможно, — безразлично пожал плечами он.
При мысли о том, какого страха она натерпелась по его вине, Эвелинда возмутилась:
— Тогда какого черта вы просто-напросто не окликнули меня вместо того, чтобы красться сзади и пугать меня до смерти?
— Красться сзади? — Каллен изумленно поднял брови. — Что за чушь? Я возвращался в замок, наткнулся на твою кобылу, остановился и увидел тебя на дереве.
Эвелинда нахмурилась и, повернувшись к дереву, подняла глаза вверх. Снизу не было видно, но она точно знала, что среди веток торчит стрела. Эвелинда внимательно
К сожалению, она толком не рассмотрела стрелу и не могла сказать, старая она или новая. На дереве Эвелинде было не до исследований: едва увидев, за что держится, она разжала пальцы, а потом сосредоточилась только на том, чтобы не упасть вниз.
— Почему ты в лесу? — спросил Каллен.
— Я хотела вывести Леди на прогулку, — рассеянно ответила Эвелинда, внимательно вглядываясь в обступавшие их со всех сторон лесные заросли. Похоже, поблизости никого не было. Она повернулась к мужу и сказала: — В ствол дерева попала стрела.
Каллен пожал плечами:
— Это не редкость. В здешних лесах охотятся, и стрелы могут залетать куда угодно.
— Да, конечно, — пробормотала Эвелинда и все же сочла нужным добавить: — Я заметила стрелу, только когда схватилась за нее рукой.
Каллен слегка улыбнулся:
— Меня это не удивляет. Поехали.
Глаза Эвелинды широко распахнулись, но она не осмелилась возражать, когда он, взяв Леди под уздцы, а саму Эвелинду за локоть, повел их обеих к своему коню. Остановившись, он отпустил Леди и обеими руками обхватил Эвелинду за талию, чтобы поднять и усадить в седло. Однако перед тем, как поднять, спросил:
— Твои ушибы все еще болят?
— Вовсе нет. Синяки уже почти прошли к тому времени, как мы приехали в Доннехэд. Меня больше беспокоили боли в мышцах, но бальзам Бидди и ваше растирание очень помогли, — сообщила Эвелинда, густо краснея при воспоминании о том, что последовало за массажем.
Каллен кивнул, поднял ее в седло и, поймав поводья Леди, сел на коня позади Эвелинды. Она ожидала, что он направится прямо в замок, и сильно удивилась, когда они остановились на поляне у реки.
— В Англии ты заходила в реку. Здесь этого делать нельзя, — объявил он, спустившись с коня и помогая ей выбраться из седла. Они подошли к самому берегу и постояли, глядя на воду.
— Почему? — спросила Эвелинда, не отрывая глаз от кристально чистого бурлящего потока.
— Вода сбегает с гор, она очень холодная.
— О, — протянула Эвелинда, не придавая особого значения его словам.
Конечно, эта поляна поменьше, а река поуже, чем в д'Омсбери. И здесь нет водопада. Однако по красоте это место ничуть не уступало ее любимой опушке. До чего же приятно будет приезжать сюда и отдыхать, оставаясь наедине со своими мыслями.
— Тебе нельзя покидать замок одной, — заявил Каллен. Взяв ее за плечи и повернув лицом к себе, он потянулся к шнуровке на платье.
Эвелинда прикоснулась к его рукам, не понимая, что он собирается делать, но тут до нее дошел смысл его слов, и она нахмурилась. Значит, она не сможет приезжать
— Почему?
— Ты мне нравишься, — сообщил Каллен, быстро распуская шнуровку и высвобождая плечи Эвелинды из платья.
— Я не могу приезжать сюда одна, потому что нравлюсь вам? — уточнила она в замешательстве, рассеянно отметив про себя его непонятные действия и придерживая платье, чтобы оно не соскользнуло вниз.
— Нет, то есть да, — поправился Каллен. — Ты не можешь приезжать сюда одна, потому что это опасно... А ты мне нравишься, — закончил он и, оставив в покое платье, принялся вытаскивать шпильки из ее волос, которые она утром собрала в узел на затылке.
— Почему это опасно? И что вы делаете? — осведомилась Эвелинда, пытаясь стряхнуть его руки со своих волос.
— Ты мне нравишься, — повторил Каллен.
Эвелинда открыла рот и беспомощно закрыла его, не издав ни звука. До сих пор она размышляла о красотах природы и только сейчас по-настоящему услышала Каллена. Она ему нравится. Она нравится своему мужу. К чему бы это? Она просто не знала, что и думать. Тем временем его руки, вернувшись к платью, вновь принялись стаскивать его прочь, и она снова задала вопрос:
— Что вы делаете?
— Ты мне нравишься, — еще раз повторил он, и она вспомнила, как при первой встрече он точно так же упорно твердил, что он Дункан. Ничего не изменилось. Она не понимала его тогда и не понимает сейчас. «Ты мне нравишься». В этих словах, должно быть, заключен какой-то тайный смысл, но разгадать его она была не в состоянии. И тут Каллен продолжил: — Я все сказал и перехожу к действиям. Тебе хотелось и слов, и поступков? Ты получишь и то и другое.
Эвелинда ошеломленно моргнула — на нее снизошло внезапное озарение. Он собирается...
— Здесь?! — изумленно выдохнула она.
— Да. Здесь, в постели, на шкуре перед камином... Этим можно заниматься в самых разных местах. Теперь ты здорова, и я не намерен больше ждать.
Эвелинда была потрясена. Оказывается, пока она изводила себя сомнениями, опасаясь, что муж вовсе не желает ее, он мечтал о том, как везде и всюду будет...
— Вы?..
— Жена, — со вздохом перебил ее Каллен, — может быть, по-твоему, я говорю слишком мало, но ты явно говоришь слишком много. Помолчи и дай мне любить тебя.
Услышав приказ, Эвелинда послушно замерла и только прерывисто вздохнула, когда он, перестав терзать платье, наклонился и поцеловал ее.
«Помолчи и дай мне любить тебя». Его слова звенели у нее в ушах, и, раскрывая губы навстречу его поцелую, она тихонько вздохнула, желая, чтобы это и в самом деле была любовь. Однако даже если она нравится мужу и он наслаждается ее телом, вряд ли речь может идти о любви... во всяком случае, с его стороны. Что касается ее самой... По правде говоря, Эвелинда находилась в полном смятении, не в силах разобраться в собственных чувствах. Она порой считала Каллена несносным, деспотичным, но и заботливым, привлекательным, нежным... Боже милосердный! Когда он целовал ее с такой жадностью, которую демонстрировал сейчас, она готова была забыть обо всем на свете. Напоследок подивившись про себя, до чего противоречивый человек достался ей в мужья, она оставила свои раздумья на потом и обвила руками его шею.