Горец в её постели
Шрифт:
Она уже засыпала на ходу, устав от долгой дороги, а обильная порция супа успокоила нервы. Два глотка прекрасного виски «Талискер», против которых она не смогла устоять, заставили ее желать поскорее отправиться в кровать.
Ее кровать.
Удивительно романтическая средневековая кровать под балдахином, в которую она просто влюбилась в Лондоне. С улыбкой она следовала за домоправителем по винтовой лестнице, а потом через лабиринты сумрачных, пахнущих плесенью коридоров.
Они шли очень долго, пока не остановились перед блестящей дубовой дверью.
–
Мара вздрогнула, уловив только одно слово:
– Жлоба [13] ?
– Длинная фланелевая ночная рубашка, – перевел Мердок.
– О, – чувствуя себя немного глупо и испытывая большее, чем хотела признавать, облегчение, Мара вошла в комнату.
13
goonie – здесь разница в значении слова. По-англ: сленг – жлоб, также черноногий альбатрос, по-шотл.– ночная рубашка.
В комнате на удивление было очень холодно.
Но холод не пугал, ведь у дальней стены ее дожидалась красиво убранная новая кровать. Обещанная грелка образовала бугор, а тщательно сложенная рубашка, больше похожая на мантию, лежала поверх богато вышитых покрывал.
Мердок вошел следом за ней.
– Мы зовем ее Чертополоховой Комнатой из-за чертополоха, украшающего потолок.
Стрельнув взглядом вверх, Мара снова изумилась.
Действительно, чертополох был везде, однако, сложный узор лепнины, глядевший вниз на нее, не имел ничего общего с аккуратной росписью по трафарету дома на Первой Керн Авеню в Филадельфии.
– Отсюда лучший вид на море, – Мердок показал на несколько окон слева от кровати. – И каждую ночь здесь будет разведен огонь, – добавил он, посмотрев на камин в другом конце комнаты. – В замке в основном используется древесный уголь, но мы подумали, что как американке, вам, наверное, доставит удовольствие запах торфа?
Было слишком холодно, чтобы мыслить ясно, поэтому Мара просто кивнула.
– Да, хороший запах – легкий и приятный, точно такой, как я представляла.
К тому же, от горевшего торфа исходил радостный красноватый свет. Но, к сожалению, она все еще продолжала дрожать. Тепло от огня казалось слишком слабым, чтобы рассеять холод комнаты.
По рукам уже ползли мурашки озноба.
– Хотите, я потушу огонь? – Мердок поднял бровь. – От него здесь становится жарковато.
– Не-е-е-т, мне приятно, – соврала Мара, отклонив его предложение.
В чем она действительно нуждалась, так это чтобы в очаг бросили целую тачку торфа.
Стараясь не стучать зубами, она потерла руки. Если домоправитель сейчас не уйдет, и она не заползет в кровать, то скоро превратится в сосульку.
Безмолвно приказывая ему уйти, она взглянула на постель и обрадовалась, увидев на ночном столике электрический чайник и тарелку с песочным печеньем. Она улыбнулась. Чтобы согреться, горячая чашка чая была бы кстати.
– Если не будет других пожеланий, тогда я вас покину, – сказал Мердок,
– Уверена, что так и будет, – ответила Мара, надеясь, что не выдала своего облегчения.
Или своей накопившейся усталости.
Немного опасаясь, что заснет, не успев добраться до кровати, она закрыла за ним дверь.
Повернулась и … вскрикнула.
На кровати развалился тот самый горячий Шотландец из Димблеби!
Через плечо у него был переброшен какой-то старый плед. Он откинулся спиной на подушки, скрестив в лодыжках длинные, мускулистые ноги.
И, если это возможно, рассматривал ее с еще более наглой ухмылкой, чем была у него в Лондоне.
Эта ухмылка привела ее в бешенство. Она была достаточно зла, чтобы не замечать невероятную мужскую красоту, однако же, колени, как и в прошлый раз, превратились в воду, не смотря на шок и раздражение.
Она впилась в него взглядом.
– А вычто здесь делаете?
– Охраняю свою кровать, как я уже говорил тебе.
– Кровать – моя, – возразила Мара, ее охватило недоумение. – Я ее купила, так что убирайтесь отсюда. Немедленно!
Но он только скрестил руки за головой и тоже уставился на нее.
– Не думаю, распутница.
– Распутница?– Лицо Мары запылало. – Я не какая-то там штучка, а вы чокнутый. Точно чокнутый!
На его челюсти дернулся мускул, лицо потемнело, но, казалось, он пытался сдержаться.
И при этом, он все еще не сдвинулся с места.
Совсем наоборот, у него был вид человека, чувствующего себя раздражающе удобно.
– Мы положим этому конец! Вы…вы! О-о-о, у меня нет слов! – развернувшись, Мара рывком открыла дверь. – Мердок! – закричала она, сердце билось, как кузнечный молот. – Пожалуйста, вернитесь!
Но старый домоправитель уже исчез.
Длинный коридор был темным и пустым. Ей придется самой иметь дело с этим болваном. Злая настолько, что страх исчез, она развернулась, чтобы встретиться с ним лицом к лицу, и обнаружила, что он исчез.
Комната была пуста.
За исключением украшенного драгоценными камнями кинжала, пришпилившего белую фланелевую ночную рубашку к кровати.
Вздрогнув, Мара пересекла комнату и уставилась на оружие, походившее на средневековое. Ей понадобилась вся ее сила, чтобы выдернуть клинок из матраса. Сделав это, она отбросила его так далеко, как могла, и опустилась на кровать, прижимая испорченную рубашку к груди.
Комнату заполнил низкий мужской смех. Этот пробирающий до костей звук заставил ее нырнуть под покрывала.
Следующий раз, распутная девка, прошептал ей в ухо низкий голос шотландца, это будет мой меч, а рубашка будет на тебе.
Глава 4
Мара проснулась от визга волынок. «Парень из Хайленда», – узнала она, смаргивая с ресниц сон. Этой веселой мелодии вторила отнюдь не легкая барабанная дробь, а энергичные звуки, казавшиеся настолько шотландскими, что, право, она не могла не улыбнуться. Или подавить легкую дрожь возбуждения. Сердце быстро стучало, она наклонила голову, прислушиваясь.