Горец в её постели
Шрифт:
– Только, пожалуйста, скажите Малколму и остальным, чтобы они были осторожными, – предупредила она. – Тот человек думает, что является средневековым рыцарем.
К ее смятению, Мердок присвистнул.
– Вы уверены, что он не рассказывал какую-нибудь небылицу?
– Нет, – она покачала головой. – Он был серьезен. Я, во всяком случае, думаю, что он верит в это.
– Ну, хорошо! – Мердок поглядел вниз и щелчком сбил крошечную пылинку с килта. – Малколм может сказать парню, что мы не нуждаемся в услугах рыцаря.
– Вы мне не верите.
– Ох, дорогая, в вас я не сомневаюсь. – Он
Он снова повернулся к ней.
– Вероятно, в эту самую минуту он находится в Обане, утешая разбитое сердце хорошим глотком спиртного. – В глазах домоправителя засветилась озорная усмешка. – Редкий горец не имеет в себе хотя бы немного романтики.
Мара сжала губы. Еегорец был настоящим ходячим сексом. Совсем не гаэльский поэт, а сладострастный хищник. Зрелый и физически развитый, он был умопомрачительно красивым мужчиной, полным высокомерия и темных страстей, о которых ей лучше не думать.
И у него определенно не было цели произвести на нее впечатление.
Благоприятного, по крайней мере.
Ее сердце понеслось вскачь, она притянула на колени подушку. Пронизывающий холод проникал сквозь мягкую обивку скамьи, замораживая ее. Снова вздрогнув, она прижала к себе подушку, пытаясь отогреться.
– Тот человек совсем не романтик, – сказала она. – Он хотел напугать меня.
– Гм! – фыркнул Мердок. – Забудьте мерзавца. Если его найдут, с ним разберутся. Почему…
– Сэр! Вы нужны Пруденсии на кухнях! – прозвучал позади них запыхавшийся голос.
Мердок быстро обернулся.
– Ох, она сейчас готовит?
Айласа, а может, Агнес, кивнула, ее яркие кудряшки подпрыгнули.
– О-о-х, сэр, вы должны пойти. Она прямо трясется.
Домоправитель уперся руками в бедра.
– На что она жалуется в этот раз?
Айласа-Агнес облизала губы.
– Она сожгла стови [17] . И ягненка в горшочке.
– Тогда она достигла совершенства в умении удивлять! – Мердок пошел к двери, раскачивая килтом. – На «Аге» [18] почти невозможно ничего сжечь! Эти проклятые плиты работают на термостате, У них нет даже регулятора или кнопки, чтобы увеличить жар. Как, к дьяволу, она…
– Это не то, из-за чего она взорвалась. – Айласа-Агнес поспешила за ним. – Это – новый призрак. Она сказала…
17
Стови – шотландское рагу из мяса, картофеля, лука, перца и зелени.
18
«Ага» – фирменное название кухонной плиты компании "Глинуэд груп сервисез" [Glynwed Group Services].
– Новый что? – Мердок застыл на пороге. – Не говори мне, что она снова продолжает свои сказки о злых духах.
– Да, сэр. – Девушка покраснела,
– И что этот призрак сказал?
Румянец Айласы-Агнес усилился:
– Ч-что он хотел бы увидеть сожженными до черна задницы всех до одного Макдугаллов. И на самой горячей печи в аду.
– Какая чушь! – взорвался Мердок, вылетая из двери.
Девушка топталась на пороге, бросая на Мару извиняющиеся взгляды.
– Вам что-нибудь нужно, мисс?
Мара отрицательно покачала головой.
В чем она действительно нуждалась, так это в хорошей порции «Кровавой Мэри». Или в двух. Этого не могло быть. Призрак кухарки говорил то же самое, что и ее горец. Этого было достаточно, чтобы ее кожа покрылась мурашками, а сердце ушло в пятки.
Так что, дождавшись, когда Айласа-Агнес бросится за домоправителем, она оглянулась вокруг, убеждаясь в том, что онне прятался в тенях.
Удовлетворенная, она опустила ноги на пол, покинула свое укромное местечко у окна и села за стол из красильного дуба в центре библиотеки.
На столе громоздились стопки папок и книг, личные документы Леди Уорфилд, кипы корреспонденции из кланового сообщества и общества по изучению генеалогии, а также лежал ее лэптоп. Тарелка овсяного печенья с сыром пармезан и обязательная чашка давно остывшего чая.
Ее работа.
И хлеб насущный.
Она потянулась за печеньем, уже чувствуя себя лучше. Полностью погрузиться в работу – отличная панацея. Особенно, от сексуально озабоченных горцев и хитроглазых поварих, которые выдумывают встречи с призраками.
Нет лучше способа, чем занять себя планами в отношении деревни Уан Керн Вилладж, проектом, который она в мыслях назвала «Возвращение в Бригадун».
Ее собственный билет цвета кланового тартана для выполнения наиболее трудного условия в завещании Леди Уорфилд.
Тот, который требовал от нее объединить клан и убедить его членов отнестись более благосклонно к памяти о Леди Уорфилд.
Сдув с лица прядь волос, Мара позволила себе насладиться мгновением тихой радости. Она взглянула на неаккуратную кучу конвертов, большинство из которых были отмечены иностранными штампами, потом посмотрела через комнату на Бена.
В отличие от Скотти и Дотти, старого колли, казалось, не беспокоил холод в комнате. Он тихо лежал, растянувшись прямо там, где шлепнулся ранее, уютно устроившись и довольствуясь теплом от пламени камина.
– О твоей леди останется хорошая память, – пообещала она ему, нисколько ни удивившись, когда он ударил хвостом по коврику, как будто понял. Это обещание ей очень хотелось сдержать.
И не только по личным эгоистичным мотивам.
Рэйвенскрэйг нравился ей все больше и больше. Она не может этого отрицать. Но его люди тоже нравились ей. Тот загадочный волынщик (никто не признавался, кем он был). Девушки-близнецы с яркими кудрями и румянцем на щеках. Крошечная Иннес с седыми волосами, которая продолжала настойчиво расспрашивать Мару о здоровье лорда Бэзила. Горди, однорукий садовник, который всегда дарил ей веточку белого вереска, приносящего удачу.