Горец. Кровь и почва
Шрифт:
Я снял с плеча планшетку и развернул ее. Под целлулоидом лежал указ о создании имперской ЧК и рескрипт о назначении меня императорским комиссаром.
– Этого достаточно?
– Что это? Как в прошлом году в Будвице? – округлил он глаза удивленно.
– Были в Будвице, когда там резвился Кровавый Кобчик? – усмехнулся я. – Именно так, только теперь в масштабе всей империи. Так вы помните, как было в Будвице?
– Такое не забудешь, ваша милость. – Майор встал из-за стола. – Чай? Кофе?
– Так что Молас? – спросил я его, убирая планшет. – Напитков не надо.
– Действует
– Когда он собирается прибыть сюда?
– Как только освободится, ваша милость. Восемьдесят процентов успеха в тщательной подготовке операции. Особенно в ее обеспечении.
– У нас здесь доступ на телеграф есть?
– Есть телефонная связь с железнодорожным телеграфом. Только что-либо передавать по этому каналу пока преждевременно, ваша милость. Телеграф в городе пока под контролем людей графа Тортфорта.
– Известно, где Аршфорт?
– Три часа назад передали, что фельдмаршал ведет бой с императорской гвардией за узловую станцию в городе Аудорфе в тридцати километрах от столицы. Но связь с ней оборвалась. Если он эту станцию возьмет, то тем самым отрежет Химери от всего мира. В первую очередь от телеграфа. Вот посмотрите, – пригласил он меня к карте на стене и отодвинул с нее легкую шторку. – Отводная ветка к столице от меридиональной железной дороги пока в руках мятежников. Как и обе станции в самом Химери – и пассажирская, и товарная. А главное, шоссе легко оседлать, складки местности позволяют как на востоке, так и на западе. Есть, конечно, проселки. Но любой выход сил мятежников из города под наблюдением.
– Что войска мятежников? Есть о них сведения?
– Ночь они провели в казармах. В местах постоянной дислокации. Сейчас у них… – майор посмотрел на серебряные часы, которые вынул из нагрудного кармана, и кивнул сам себе, – побудка. Потом построение на плацу после завтрака. Там и будут приказы зачитывать на день, как заведено.
– Как мы узнаем об их выступлении? А главное, о направлении этого выступления? И какими частями?
– Нас предупредят, господин командор, а мы вас предупредим.
– Меня особо интересует их артиллерия.
– Задание понял, ваша милость.
– У вас, смотрю, два аппарата, – показал я на телефоны, стоявшие на отдельном столике у стены. – Здесь две линии?
– Именно так, ваша милость. Одна линия на городскую станцию. Всем известная. Вторая тайная, только в отдел второго квартирмейстера генштаба. Мы ее ночью подключили, но пока с той стороны еще не вышли на связь.
– А когда успели вторую телефонную линию проложить?
– Еще при императоре Отонии, господин командор. В прошлом году. Всего-то лишний провод на столбах. Исключительно из оперативных соображений постоянной связи с императором на войне, а оно вон как обернулось.
Майор немного помялся.
– Господин командор, вы как императорский ближник имеете влияние на придворных… – просительно начал он.
И опять замялся.
– Говори короче, майор. Что нужно?
– Соколятник, – выпалил он.
– Что такое соколятник? – не понял я.
– Императорский соколятник – это здание, где содержатся ловчие птицы, обученные бить других птиц на лету, и обслуживающие
– Умно, майор, – понял я его задумку. Разведки лишней не бывает. – А где этот… сокольничий императорский или как там его зовут? Начальник их.
– Убит при взрыве. Пошел докладывать дворецкому, что у него для охоты электоров с ловчими птицами все готово, и… – Майор поднял голову и закатил глаза под брови. – А без его приказа эти ловчие даже задницу от лавки не оторвут. Мы, генштаб, для них не указ. Даже императорский лесничий им не указ. Прямо какое-то государство в государстве.
Я подумал секунд тридцать, ища выход из создавшейся ситуации, потом сказал:
– Тогда, майор, вот что… пиши приказ номер один по Чрезвычайной императорской комиссии о призыве на временную воинскую службу в связи с чрезвычайным положением в империи… Весь штат императорских сокольничих до особого распоряжения преобразуется в специальный отряд при отделе второго квартирмейстера генерального штаба генерала Моласа с непосредственным подчинением этого отряда майору… э-э…
– Сувалки, господин командор, – напомнил мне майор. – Моя фамилия Сувалки.
– Майору Сувалки, – повторил я. – Так вас устроит?
Тот с готовностью кивнул, улыбаясь крепкими зубами.
– Пиши дальше, – продолжил я диктовку. – Впредь до отмены в империи чрезвычайного положения. Ответственность за материальную часть императорского соколятника возложить на самих ловчих. Основание: указ императора Бисера Первого от первого февраля сего года о создании Чрезвычайной комиссии. Написал? Давай подпишу и поставлю печать.
Снег все валил и валил. Пушистый такой, крупный, мягкий. В мреянии желтоватого света раскачивающегося со скрипом масляного фонаря снежинки косо падали, как по ровным ниточкам скользили. Красиво. Балует нас природа напоследок своей щедрой прелестью. Окрестные деревья, одевшие ветви снегом, стали похожи на сказочные существа, в которых даже при небольшом воображении можно находить различные фигуры, как в облаках. А уж в неверном свете раскачивающейся под крышей крыльца лампы и подавно.
Пора встречать посыльных от высланных к самому городу лыжных разъездов, и я выбрался на воздух от канцелярского стола майора Сувалки. Дельный оказался офицер. Впрочем, иных Молас к себе на службу не берет.
Перед самым рассветом появились первые перебежчики из столицы. Все конные. В одиночку и малыми группами. Гвардейские офицеры, вопреки официальной пропаганде узурпатора умудрившиеся узнать, что император жив, и решившие остаться верными присяге, которую давали, вступая в имперские вооруженные силы. Все как один из древних семей коренной империи. Как правило, это были ротные и эскадронные субалтерны. Из чинов повыше всего один подполковник и два майора. И ни одного артиллериста, что характерно. Всех их разоружили и поодиночке допрашивали в кордегардии спешно разбуженные люди Моласа.