Горечь испытаний

Бенюх Олесь Петрович

– Разрешите вам представить, - сказал "гуманитарий", когда все уже сидели, - помощника полицейского комиссара города мистера Энди Левела.

Полицейский на мгновение склонил голову.

– А я - старший агент ФБР Митчелл Хейдрив.

Последовал еще один легкий поклон.

Картеневы молча переглянулись.

– Я понимаю, - "гуманитарий" дружелюбно улыбнулся, - вы сейчас прямо из технического колледжа?

– Допустим, - бесстрастно сказал Виктор.

– так, так,- постучал несколько раз по столу пальцами мистер Хейдрив.
– Прошу рассматривать этот разговор как сугубо неофициальный.

– Просто мы, в целях вашей же собственной безопасности,

хотели бы уточнить некоторые детали, - вступил в разговор мистер Левел.

– Разумеется.
– Виктор поудобнее расположился в кресле, широко раскинув ноги и вытянув их во всю длину под столом.

– Вы, конечно, приехали в технический колледж по приглашению? спросил Хейдрив.

– Да, по приглашению, - подтвердил Виктор.

– И вы могли бы нам любезно его показать?
– поинтересовался Левел.

– К сожалению, показать мы его вам не можем, - пожал плечами Картенев.
– Оно было устным.

– Кто-нибудь, кроме вас, может это подтвердить?
– продолжал Левел.

– Это уже начинает походить на допрос, - улыбнулся Виктор, посмотрел на Левела, медленно перевел взгляд на Хейдрива.

– Что вы, что вы!
– замахал руками тот.
– Мы не хуже вас знаем, что такое дипломатический иммунитет и самым серьезным образом его охраняем. Мы просим вас еще раз рассматривать нашу беседу как дружескую. И только.

"Избави меня, Господи, от таких друзей, - подумала Аня, в упор разглядывая агент ФБР.
– Вот, значит, они какие, эти самые гуверовцы".

– Взгляните вон туда, - кивнул головой на конторку администратора Левел.
– Только, пожалуйста, сделайте это максимально незаметно и как бы невзначай.

– И что же?
– спросил Виктор. Он вдруг почувствовал себя разбитым. Словно целый день на жаре таскал камни.

– Трое с камерами - фоторепортеры, - Левел развел руками, словно говоря: "Вот ведь оказия какая".
– Остальные работники отдела скандальной хроники трех наших газет. Вы же не хотите, чтобы сегодня же в их экстренных выпусках красовались такие, скажем, заголовки на целую первую полосу: "Студнческим бунтом дирижирует русское посольство"? И мы не хотим.

– Нас пригласил мистер Бенджамин Девис. Для этого он специально приезжал в колледж "Светлой долины", где мы участвовали в Международной Неделе.

– Когда это было?
– сразу перестав улыбаться, отрывисто спросил Хейндрив.

– В понедельник, кажется, - заколебался Виктор.

– Совершенно точно - в понедельник, - подтвердила Аня.

– А что, собственно, это меняет?
– удивился Виктор.

– Очень многое, - медленно ответил Левел.
– В минувший понедельник Девис уже знал, что произойдет в колледже сегодня.

– В минувшую субботу, - пояснил Хейндрив, - студенческий совет колледжа принял решение о сидячей демонстрации и о всем том, чему вы были свидетелями.

– надеюсь, господа, - Виктор и Аня встали почти одновременно, - мы можем идти?

– Да, конечно!
– воскликнули один за другим поспешно поднимаясь, "гуманитарий" и "спортсмен".

– Теперь держись прямо и улыбайся, - прошептал Виктор Ане, когда они проходили мимо администратора. Засверкали блицы. Три микрофона протянулись к Картеневу, три репортера задавали свои вопросы:

– Как вам удалось организовать столь мощную демонстрацию - за деньги или на почве убеждения?

– Бенджамин Девис учился в специальной школе КГБ?

– Как вы думаете, какова будет реакция Президента, когда он узнает, что русский дипломат и его жена благословили аутодафе главы американской администрации?

Аня и Виктор, взявшись под руку, улыбаясь, медленно шли

к лифту. Виктор обратил внимание на то, что настырнее всех вел себя толстяк, которого кто-то из его коллег называл Барри. На левом лацкане его пиджака был приколот большой круглый значок. По красному полю бежали черные буквы: "Убей русского!". "Где-то я его, кажется, видел, - думал Виктор, когда дверца лифта уже захлопнулась и кабина понесла его с Аней на их тридцать четвертый этаж.
– Где? В здешнем пресс-клубе?"

– Зачем Бенджамин пригласил нас именно на понедельник, - спросила Аня, - если он тогда уже знал о том, что здесь будет происходить в этот день?

– Кто его знает, - сказал Картенев.
– Подставить нас он не хотел, это мне ясно. Наверное, считал, что протест против войны будет выглядеть более убедительно, если его освятят своим присутствием русские, советские.

– Скорее всего так, - подумав, согласилась Аня.

Уже в номере Виктор сказал:

– Ничего не скажешь - насыщенный денек. Анка, переодевайся быстрее и сходим на камбуз. Пожуем чего-нибудь жареного. Умираю с голода.

Подумал тут же: "Нервы-то дают о себе знать. Еще как дают".

– И я, - закричала Аня, обнимая и целуя Картенева. И я! Пять минут и я готова.

– А я пока позвоню в посольство, расскажу о веселой беседе с дядюшкой Хейндривом и дядюшкой Левелом. Боюсь, на этом "Дело об участии Анны и Виктора Картеневых в студенческих беспорядках в г.Чикаго" отнюдь не кончится. Есть у меня такое смутное предчувствие.

Глава двадцать третья ОТРЫВОК ИЗ ЗАПИСИ В ДНЕВНИКЕ ВИКТОРА

"...Анка часто шутя допытывается, кто была моя первая любовь. Я также шутя отвечаю: "Учительница истории в пятом классе Анна Павловна". А действительно - кто? Моя родная школа в одном из тихих переулков между Пятницкой и Новокузнецкой, недалеко от Зацепского рынка. Зима, морозная и вьюжная. За школой - задний двор, заваленный снегом, и на нем расчищенный квадрат размером с боксерский ринг. В "красном" углу ринга стою я, в "синем" - Федька Самсонов, красавец и силач по прозвищу "Фикс" - у него один золотой зуб. Он тоже семиклассник, но "сидит" уже третий год. "Фикс" курит, пьет, ругает почем зря школьное начальство* "Мне терять неча, огольцы"6 - ухмыляется он. Его год будет вот-вот призываться. Говорят, девчонки к нему так и льнут. Девчонки пусть, а Рита - стоп. пусть он врет, да не завирается. Сегодня на большой перемене он стал рассказывать, как водил ее на чердак прошлым вечером. "Была Марго "целка" да вся вышла", "Фикс" презрительно сплюнул и добавил парочку грязных деталей. "Врешь, гад!" бросил я ему вызов. Я не знал, врет он или нет. Мне было обидно Рита была самая умная и красивая девчонка в классе, многие, в том числе и я, по ней тайно вздыхали. "Вру, говоришь?
– "Фикс" посмотрел на меня спокойно, улыбнулся.
– А за это и по морде схлопотать недолго. Верно я говорю, пацаны?" Он сжал пальцы в увесистый кулак и ударил по подоконнику. Только запели стекла. "Давай стыкнемся, "Фикс", - небрежно произнес я и сразу же почувствовал, как у меня задрожали руки и ноги. Не от страха, от нервного напряжения. "Ты это что, серьезно?" - искренне удивился "Фикс". Он был намного выше и крупнее и, уж конечно, старше меня. Слово вылетело, отступать было некуда. "Ты не базарь, - решительно сказал я.
– Давай сразу после уроков, где обычно - на заднем дворе. Согласен?" "Я тебя буду бить и плакать не давать", - удивленно продолжая рассматривать меня, пообещал "Фикс".