Горение. Книга 3
Шрифт:
Столыпин резко остановился, словно бы кто натянул невидимые глазу поводья, обернулся так стремительно, что не удержал равновесия, покачнулся даже:
– От кого к вам это пришло?!
– От камердинера, Петр Аркадьевич… Не великий же князь мне наблюдательные листы пишет – о себе самом…
– Александр Васильевич, – тихо, с какой-то невыразимой, страдальческой болью сказал Столыпин, – если я чем и горжусь в жизни, так тем лишь, что меня в газетах называют «русским витязем». А вы слыхали, что значит по-мадьярски слово «витязь»? Нет? «Осторожно»! Да,
… А Карпович все ж таки нашел в Ревеле связи с максималистами; не зря говорил друзьям: «С таким учителем, как Иван note 37 , можно свернуть горы, главное – отвага и убежденность в конечном торжестве нашего дела».
Имя Карповича было легендарным для всех, кто считал террор единственным средством борьбы с самодержавием; над социал-демократами смеялись: «Книжные черви, балласт революции, такие никогда не смогут поднять народ на решительный бой с деспотизмом; слово бессильно; только бомба может всколыхнуть массы».
Note37
»Иван» – одна из конспиративных кличек Азефа среди террористов
От максималистов он получил явку к боевой группе, готовившей акт независимо от эсеровского ЦК, в глубокой тайне.
Руководитель группы представился «Антоном», смотрел на Карповича влюбленными глазами, сразу же угостил чаем, заваренным в матросской металлической кружке, предложил расположиться в его мансарде: «Хозяин дома наш друг, хорошо законспирирован, так что здесь вам будет надежно, город полон филеров, право, оставайтесь у меня».
Однако, когда Карпович спросил, что и где планируют провести максималисты, Антон замкнулся:
– Вы должны понять меня… Я видел вас с товарищем Иваном, поэтому принял вас, как брата… Приди кто другой, кого я не знаю, пришлось бы убрать. Акт будет осуществлять другой товарищ, не я, к сожалению. Я не вправе рисковать его жизнью до той минуты, пока он не приведет приговор над тираном в исполнение…
– Словом, не доверяете, товарищ Антон?
– Вы брат мне, товарищ Карпович! Как же я могу вам не доверять? Но если бы я спросил, где ваши друзья, которые ждут на улицах того часа, когда поедет Николай Кровавый, чтобы взорвать его, вы бы мне ответили?
– Нет, – согласился Карпович. – Я бы не ответил ни в коем случае. Но мне кажется, что наш опыт несколько больше вашего, товарищ Антон. Я не претендую на то, чтобы влезать в ваше дело. Я думаю, что совместное обсуждение . вашего плана, его детальное исследование может помочь вам. Все же согласитесь, мы обладаем большей информацией, чем вы…
– Ваши товарищи намерены проводить акт в Ревеле? – спросил Антон в упор.
Карпович оглядел его юное лицо, пшеничные усы, добрые, чуть близорукие голубые глаза и, сопротивляясь себе самому, тем не менее ответил:
– Да.
– Где это должно произойти?
– Я
– Верно. Я не в обиде. Теперь вам будет ясно, отчего и я вынужден молчать.
– Такое недоверие друг к другу может принести нам много бед, – заметил Карпович. – Мы можем пересечься. Тогда провал ждет и вас, и нас.
– Вы же знаете, как много сейчас говорят о провокации в вашем ЦК, товарищ Карпович…
– Вы заметили, я не спросил ваше настоящее имя… Так что и вы переходите-ка на «Вадима», ладно?
– Да, да, конечно, – сразу же согласился Антон, – я должен был в первую же минуту поинтересоваться, как мне следует вас называть, простите.
– Что же касается провокации, о которой распускает слухи охранка, дабы нанести удар престижу партии социалистов-революционеров, то в первую очередь удар направлен против Ивана, вам это прекрасно известно. Нас сие не удивляет, удар против товарища Ивана пытаются нанести уже не первый год. Это понятно, товарищ Антон, враг всегда норовит бить по вершинам. Не верьте бормотанью Бурцева, им играет охранка. Точнее: я хочу думать, что им играют. Если же мы убедимся в осознанной провокации Бурцева, я убью его. Вот так.
– Коли вы скажете, где намерены произвести акт, – задумчиво сказал Антон, – тогда и я отвечу на ваш вопрос.
– Хорошо, – после долгой паузы откликнулся Карпович. – Акт будет поставлен на улицах, во время проезда царского кортежа к порту.
– Они же придут сюда на «Штандарте», – удивился Антон. – Они и в городе-то вряд ли появятся.
– Они приедут сюда по чугунке, – сказал Карпович. – Вот в чем дело, товарищ Антон.
– Информация надежна?
– Вполне.
– В таком случае я скажу, что мы ставим акт на царском фрегате. Наш человек застрелит царя на борту.
– Я могу с ним увидеться?
– А я смогу увидеться с тем, кто будет казнить императора на ревельских улицах?
– Можете, – ответил Карпович. – Я один из них. «Антон» взглянул на собеседника своими ясными, детскими, сияющими глазами, вздохнул:
– Чем будет работать товарищ? Бомба или револьвер?
– Револьвер.
– Это рискованно. Оружие могут выбить из рук, особенно если акт приурочен к обходу строя. Надежнее обмотать себя динамитом, полная гарантия успеха.
– На военном корабле динамит не спрячешь, товарищ Вадим. И шнуры тоже, нереально.
– Револьвер опробован?
– Да.
– Я оставлю вам свой адрес, товарищ Антон. Если человек, взявший на себя счастье покончить с тираном, появится в городе – найдите меня, хорошо?
– Я сделаю это.
Азеф выслушал Карповича, гуляя по ночному Ревелю; когда тот кончил, сыграл рассеянность; он не должен помнить всего, что ему рассказал адъютант; в случае удачи максималистов он будет в стороне:
– Прости, я задумался о своем, все пропустил мимо ушей… Пусть молодежь делает, что хочет, я ставлю на боевую организацию, пойдем встречать наших: я отправил телеграмму, они должны приехать вечерним поездом.