Горгона и генерал
Шрифт:
— Вот гад! — возмутился глава стражи.
— Заведение прекрасной Беатрисы взорвал для начала, — скорбно кивнул Трапп, — а сколько прекрасных воспоминаний у меня связано с этим местом!
— У каждого приличного человека самая приятная часть жизни прошла здесь, — горячо поддержал его глава стражи. — Командор Ганг! Не двигайтесь! Я беру вас под арест!
— За что? — выкатил глаза тот.
— За то, что вы покусились на святое!
Так Ганг и лишился своей должности.
Гиацинта
Сидя на ступеньках лестницы в особняке Стетфилдов, Трапп приложил палец к губам Катарины, наблюдая за тем, как горгона легко скинула с плеч мундир, оставшись в белой рубашке, заправленной в штаны.
Перебрала письма, ожидавшие её, вскрыла одно из них, быстро прочитала и отбросила от себя бумагу, как ядовитую змею. Очередное гадкое послание Шарля Стетфилда?
Развернулась и увидела Траппа с дочерью на руках.
Молча поднялась к ним и села рядом, прислонившись головой к плечу генерала. В ней была какая-то сумрачная усталость.
Свободной рукой Трапп обнял её, а Катарина попыталась воспользоваться моментом и вывернуться на волю. Но её попытки не привели к успеху.
— Как дела?
— Чтобы отобрать у писателя одну историю, ему надо подарить другую, — ответила Гиацинта, усмехаясь.
— Да ладно, — поразился Трапп, — ты…
— Кто поверит, что дочь шлюхи стала самой богатой женщиной королевства? — уютно вздохнула горгона. — Все сочтут, что Ливенстоун совсем уже заврался. Но это неважно. У вас какие новости?
— Я уничтожил архивы Крауча, — выпалил Трапп, решив не тянуть кота за хвост.
— Ты — что? — Гиацинта вскинула голову, её глаза сузились.
— Так получилось, — кротко сообщил он.
— Ну, знаешь ли, — горгона выхватила у него Катарину, легко вскочила на ноги и понеслась наверх. — Мы от тебя уходим.
— Верни мою дочь!
— Ха!
Катарина восторженно взвизгнула, когда гематома поудобнее перехватила её, пристроив у себя под мышкой. Она заболтала руками и ногами, извививаясь, как червяк.
— Господи, крошка Кэт, какой тяжелой ты стала.
— Гиацинта, давай поговорим нормально.
— Разговаривай со своей бабушкой! Тебя вообще нельзя оставить без присмотра, чтобы ты не лишил меня моего будущего?
— Архивы принесли тебе одни проблемы, а не решение их!
— Это вообще не тебе решать! Кто позволил тебе вмешиваться в мою жизнь?
— Не зли меня, Гиацинта!
— Иди к черту, Бенедикт!
Одна из комнат на втором этаже открылась, оттуда высунулась Эухения, мгновенно оценила ситуацию и забрала себе Катарину.
Горгона раздраженно топнула ногой, понеслась к себе.
Перед носом генерала захлопали двери: сначала в её личную гостиную,
По крайней мере, она не закрывала их на засовы.
Гематома с разбега бросилась на кровать и уткнулась лицом в подушку:
— О-о-о-о, как я тебя ненавижу!
— Бывает, — согласился Трапп.
Он тоже её нередко ненавидел, как будто это хоть что-то меняло!
Осторожно растянулся рядом.
— Ну что случилось? Почему ты так расстроена?
— Старик Мо умер, — ответила она глухо. — Я только что получила сообщение от Блубери.
— Кто такая эта Блубери?
— Сестра.
Видимо, еще один ребенок, нашедший приют в труппе бродячих артистов, которую собрал старик Мо. Гиацинта купила ему дом на юге и регулярно отправляла денег, но Трапп и не догадывался, что она так привязана к этому человеку.
Впрочем, учитывая её отношение к Антуану и Джереми, мог бы и сообразить, поскольку другой семьи у неё никогда и не было.
Трапп молча сграбастал её в свои объятия, и Гиацинта в этот раз не стала брыкаться. Завернулась в его руки, как в одеяло, прижалась спиной к его груди, притихла.
— Ты ведь тоже умрешь раньше меня, — вдруг сказала она.
От неожиданности Трапп вздрогнул.
— Что?
— Ты на двадцать лет старше! Ты умрешь раньше!
— Ну, знаешь, с твоими упорными попытками самоубиться, это еще далеко не факт.
Кажется, это её немного утешило. Она вздохнула и легко поцеловала его запястья.
От неё пахло лошадьми, дорогой, чем-то цветочным и дымом костра. Трапп зажмурился, втягивая в себя этот запах, заполняющий пустоту в груди.
— В любом случае, я планирую умереть в глубокой старости. Кто знает, где ты будешь к тому времени.
Она резко села, смахнула мелкие слезы с лица, уставилась на него с непониманием.
— И что это должно означать?
Он с нежностью потрогал её забавно короткие волосы, едва достигавшие плеч.
— Дорогая, ты молодая, красивая и, увы, богатая женщина. А я уже стремлюсь к закату. Ты же не думаешь, что я всерьез рассчитываю, что ты останешься со мной, когда я начну… дряхлеть?
— Понятно, — сухо проговорила она. — Как мило с твоей стороны подумать о своем дряхлении заранее. Это ведь ты подсунул мне Войла?
— Допустим, — осторожно ответил он, гадая, к чему горгона ведет на этот раз.
— Знаешь, Бенедикт, если я однажды тебя и брошу, то вовсе не из-за твоего мифического дряхления, а потому, что ты пытаешься контролировать каждый мой шаг. Как ты посмел уничтожить архивы, не спросив меня?
— Да потому что я даже дышать не могу, когда тебе грозит опасность.