Гори, гори, моя звезда
Шрифт:
– Да сосед это мой!
– объяснил Аркадий.
– С детства знакомы, а вот где встретились!
– Это дело десятое!
– все так же хмуро отозвался Шлыков.
– Тебе все бойцы теперь соседи. И все с детства знакомые.
– Он помолчал. Потом добавил: - Такая наша служба!
Аркадий кивнул и подумал, что нелегко ему будет со Шлыковым. Но потом рассудил, что комиссар прав и не в солидности тут дело, а в характере. Вон у них в реальном училище был второгодник Великанов. Дылда, усищи росли. Рыжие. А что толку? Дунь на него,
Аркадий вспомнил Арзамас, училище, мать с сестренкой, не удержался и послал вестового за Митькой.
А в казарме на все лады обсуждали нового командира.
Бойцы первой роты считали, что для такой должности он больно молодой и веселый. В других ротах, наоборот, говорили, что молодой-то молодой, да, видать, строгий и ухо с ним держи востро! Конные разведчики, народ балованный и не пугливый, снисходительно признавали за командиром знание кавалерийской службы, но далеко идущих выводов не делали: мол, поживем, увидим! Когда запыхавшийся вестовой доложил, что командир полка требует к себе бойца Похвалинского, конные разведчики недоуменно переглянулись, а командир их, Василий Ковылин, спросил у Митьки:
– Опять конь не в порядке?
– Да в порядке у меня конь!
– отмахнулся Митька, поспешно затягивая ремень и надевая кубанку.
– Смотри у меня!
– пригрозил ему Ковылин, но Митьки уже и след простыл.
В комнату командира Митька вошел не сразу. Постоял, послушал, потом легонько стукнул в дверь, услышал в ответ: "Входите", - вытянулся у порога и доложил:
– Боец Похвалинский по вашему вызову явился.
– Да ты что, Митька?!
– рассердился Аркадий.
– Своих не узнаешь? Садись, рассказывай... Давно из дома?
– Давно!..
– улыбнулся Митька.
– После твоего отпуска сразу.
– Мобилизовали?
– поинтересовался Аркадий.
– Зачем?
– обиделся Митька.
– Добровольно!
– Как же голубей оставил?
– засмеялся Аркадий.
– Какие теперь голуби!
– махнул рукой Митька.
– Письмо недавно из дома получил. Мать пишет, твои живы-здоровы... И Наталья Аркадьевна, и сестренка твоя...
– Большая уже, наверно...
– улыбнулся Аркадий и задумался. Вспомнилась тихая их улица, яблоневые сады, Митькина голубятня...
За разговорами время прошло быстро, новостей было много, но самую главную Аркадий приберег к концу:
– Выступаем скоро. Под Тамбов. Там Антонов кулацко-эсеровский мятеж поднял!
А через несколько дней полк уже грузился в эшелон...
* * *
Такой войны Аркадий еще не знал.
Вооруженные обрезами конные кулацкие банды рыскали по глухим тамбовским лесам, открытого боя не принимали, нападали по-волчьи, а если перевес был на стороне красноармейских частей, разбегались по своим хуторам и деревням, прятали обрезы, зарывали пулеметы - и попробуй отличи, где
Аркадий предложил Шлыкову рассредоточить полк. Штаб и усиленную роту охраны оставить в Моршанске, остальных расположить в наиболее подозрительных селах и хуторах.
– Силы распыляешь!
– возразил сначала Шлыков.
– Зато лишаем их возможности внезапных налетов, - доказывал Аркадий.
– И весь полк с места на место не надо перебрасывать. Всегда в готовности!
– Соображаешь...
– Задумался Шлыков и согласился.
Бойцы скоро поднаторели в лесной этой войне, и бандитам приходилось туго.
Однажды, когда Аркадий с ротой бойцов находился в одной из деревень, ему сообщили, что в районе Бенкендорф - Сосновка замечен неизвестный кавалерийский отряд. Аркадий поднял роту, а сам велел седлать коня и вместе с разведчиками Ковылина поскакал навстречу неизвестному соединению. Шлыкова он предупредить не успел. Тот был в Моршанске, в штабе, а посылать туда верхового Аркадий не стал. Обойдется!
Леса тамбовские черные, глухие. Дороги кочковатые, запутанные. Лога да овраги, буреломы и завалы. Медведь не пройдет, не то что лошадь! Но Аркадий скакал рядом с Ковылиным и все подгонял и подгонял коня. Успеть бы! Перехватить бандитов!
У самой Сосновки Аркадий приказал конникам перейти на шаг, а вперед послал дозорных и поехал с ними сам. У околицы деревни они спешились и незамеченными подобрались к крайней избе. Аркадий приготовил гранату, но часовой увидел тени и выстрелил в воздух, поднимая тревогу.
Засветились окна, по улицам, пригибаясь, побежали вооруженные люди, из крайней избы выскочил огромного роста человек в белой нижней рубашке, с кольтом в руке. Он бесстрашно кинулся вперед и крикнул громовым басом:
– Не стрелять!..
Потом спросил в темноту:
– Кто такие?
– А вы кто?
– держа гранату наготове, переспросил из-за угла избы Аркадий.
– Дивизия Котовского!
– ответили ему.
– Пятьдесят восьмой Отдельный!
– отозвался Аркадий.
– А ну, зайди в избу!
– приказал человек в нижней рубашке.
Аркадий шагнул вперед. Ковылин остановил его и шепнул:
– Может, врут! Мы здесь, под окнами...
– Ладно!
– кивнул Аркадий, сунул гранату в карман и поднялся на крыльцо.
В избе горела на столе керосиновая лампа, а на лавке, набросив на плечи шинель, сидел огромного роста человек, с бритой наголо головой и большими черными глазами.
– Я - Котовский, - сказал он.
– Соображаешь, какую кашу могли заварить?
Аркадий молчал. Что он мог ответить?
– Передайте своему командиру, чтобы наложил на вас строгое взыскание!
– посверкивая глазищами, продолжал Котовский.
– Мальчишество какое! В казаки-разбойники играете? Кто у вас командир?
– Я командир, - глядя в пол, сказал Аркадий.