Гори, гори ясно!
Шрифт:
В какой-то момент Муромцев начал притормаживать, сбавил пафос и плавно перешел к конкретному делу.
– Вот ты знаешь, Ильич, кто напротив тебя отгрохал свой дворец?
– Знаю! Это Злотник… Олигарх и мурло!
– Именно, что мурло! Рожа буржуйская… Но вот ты, Ильич, какую ты ему пакость сделал? Ты бы мог ночью ему пляж загадить или беседку спалить… Что ты полезного для народа сделал?
– Ничего.
– Вот поэтому они нас и душат! Это же как в мыльной опере. Только на словах мы смелые, а как до дела – так в кусты… Значит так, Ильич! Мы будем
– Это, как на Малой земле?
– Именно, Ильич… Мы идем в бой, а ты будешь здесь тылы обеспечивать.
19
С учетом обстоятельств Вадим Хилькевич остался на ночное дежурство… А Ирина Багрова поехала домой одна.
Она еще не знала, что совершенно не может расставаться с мужем. Не успела это узнать – после свадьбы не прошло и месяца.
Домашние дела она сделала очень быстро и села у телевизора, но не смогла смотреть в этот ящик. Она нажимала кнопки пульта, но все программы ее только раздражали. Не радовала даже «Кавказская пленница»…
В девять вечера она расстелила кровать, разделась и легла. Но спать не хотелось. Мешала тоска, ноющая, как зубная боль… Ирина попыталась не думать о муже, но он никак не выходил из головы.
Это даже странно! Если она за месяц так привыкла к Вадиму, то что будет через год?.. Багрова лежала одна в пустой полутемной комнате и злилась на эту дурацкую ситуацию… Нет, надо непременно заснуть! И тут пришла спасительная мысль о верблюдах, которых надо считать равномерно и монотонно. Она представила пустыню и вялую арабскую скотину, проходившую мимо, как очередь в мавзолей… Но уже на пятом верблюде между горбов сидел Вадим и ехидно улыбался: «Ничего ты без мужа не можешь! Даже заснуть не получается».
Ирина натянула на голову одеяло, разогнала всех кораблей пустыни и перенеслась на зеленый лужок – там мерно шли маленькие, чистенькие бараны… Первый, второй, пятый… Шли они так послушно, что пастух ни разу на них не прикрикнул и не взмахнул кнутом. Но, поравнявшись с Багровой, он повернулся к ней лицом, смахнул с себя шапку, скинул бурку и остался в одних трусах – это был, понятное дело, Вадим Хилькевич…
Уже через четверть часа Ирина выводила свою серенькую девятку на Калужское шоссе… А еще через двадцать минут она въезжала во дворик виллы «Икар».
Свет горел в двух кабинетах. На месте был начальник – полковник Потемкин, и он, ее Вадим… Багрова бросилась наверх и в коридоре столкнулась с мужем. Он держал в руке папку с документами и весь сиял от радости. И оттого, что увидел жену, и от чувства исполненного долга.
– Ты что пришла, Иришка?
– Соскучилась!
– Я тоже о тебе думал, только изредка. Было очень много работы… Я добыл кое-что важное. Пойдем вместе к Петру Петровичу.
И они пошли, обнявшись, замедляя шаг. Перед поворотом в широкий холл они на минуту остановились и повернулись лицом друг к другу…
Лицо
– Садитесь, ребята. Это хорошо, что вы пришли…
– У меня срочная информация, Петр Петрович.
– Подожди, Вадим! Сначала я вам расскажу о Вершкове… Вот ты как думаешь, Ирина, генерал – хороший человек?
– Я думаю, что для начальника, он нормальный. Могло быть и хуже… Все они, кто пробился наверх – какие-то гладкие и гибкие.
– В самую точку попала, Ирина! Только они не гибкие, а прогибающиеся… Я, ребята, Вершкова в таком состоянии первый раз в жизни видел. Глазки у него бегали, губы дрожали, а ручки дергались.
– С чего это он так?
– Испугался!.. Вероятно, Наум Злотник пожаловался на нас кому-то в Администрацию. Этот кто-то вызвал нашего Тимура Аркадьевича и вставил ему дыню… Ты извини, Ирина!
– Ничего… Так, что было дальше? Вершков совсем нам руки скрутил, или оставил лазейку для маневра.
– Оставил… Человек – он сложная конструкция. А Тимур трус, но не полная сволочь. Ему и за себя страшно, и за Державу обидно… Вершков велел по Злотнику работать сверхосторожно. И беспокоить олигарха только тогда, когда есть стопудовые улики.
Хилькевич сидел далеко от начальника. Ему пришлось вскочить и оббежать длинный стол для совещаний… Приблизившись к Потемкину, Вадим жестом факира раскрыл свою папку и выложил перед полковником три листочка.
– Вот они, Петр Петрович!
– Что это?
– Это те самые тяжелые улики против Злотника. Это улики высшей пробы!
– Что это, Вадик?
– Это перехват разговора Злотника с Майковским.
– Отлично!.. Слезай, приехали! Мало бабе олигарха, так ей подавай депутата высшего уровня… У вас, Хилькевич, санкция на прослушку есть?
– Нет!.. Это я по собственной инициативе. Но все сделано чисто. Об этих бумагах ни одна собака не узнает, включая Вершкова.
– Ты осторожней в выражениях, капитан… Я и сам о нем не очень лестно отзывался. Но называть генерала собакой – это слишком.
– Виноват!.. Но вы почитайте бумажки…
Потемкин начал читать вслух… Инициатором разговора был Наум Яковлевич. Он говорил долго и витиевато. В начале было много намеков и только к финишу пошел открытый текст. Злотник говорил Майковскому, что владеет документами, которые могут того сбросить с пьедестала и смешать с нечистотами… Затем олигарх предлагал встретиться и поговорить. Он так и сказал: «Надо обсудить, чем Дума может помочь моему бизнесу».
Потом расшифровку беседы прочла вслух Ирина. Она дела это с выражением, как в театре, представляя диалог по ролям… После такой читки стало ясно, что Злотник припер Майковского к стенке. Это был шантаж чистой воды! Наум не просил помощи, а вымогал ее гнусно и беспардонно.