Горицвет (сборник)
Шрифт:
— Что вы говорите! А эти светлые- капельки на моих тычинках разве не нектар?
— Какой это нектар, это так, шишечки какие то,— говорят бабочки и пчелки и улетают, а Белозор закрывается: его опылили, и он теперь может ждать, когда созреют его семена.
На следующую весну он опять поднимет над собой белый красивый цветок и начнет, как и другие цветы, зазывать к себе бабочек и пчелок:
— Летите ко мне, я угощу вас нектаром.
И они будут лететь, потому что знают: цветы не лгут, а Белозор — цветок. Они прилетят
Вот он какой, Белозор, приспособился и живет среди цветов луга. Приспособился и — живет, обманщик.
ПЕТРОВ КРЕСТ
В орешнике под землей жил в вечной темноте Петров Крест и был доволен. Когда еще был семечком, зарылся он в землю, присосался к корню Орешника и с той поры пил его соки и говорил самому себе:
— И под землей жить можно.
И жил, с каждым годом присасываясь к корню Орешника все новыми и новыми присосками. Но иногда ему вдруг становилось тоскливо под землей, и у него появлялось желание подняться наверх, где живут все, подняться, чтобы показать им, что он тоже есть и что он тоже может цвести,
И он поднимался. "Бледный, вылезал он из-под земли, жмурился от света, крепко держа над собой упругую кисть пурпурных цветов. Он держал ее так, словно боялся, как бы кто не отнял ее у него.
Цветы глядели на него недоуменно. Он был не похож на них. У него были белые, совершенно белые листья. Таких листьев поблизости ни у кого не было.
Многие спрашивали у него:
— Ты почему с такой натугой держишь свои цве- цы и почему ты такой бледный? Тебя что-нибудь пугает? Не бойся, тебя никто не обидит.
Но он боялся. Он был уверен, что кто-нибудь обязательно позавидует его цветам и сорвет их раньше, чем шмели опылят их. Он ни с кем не разговаривал, и потому никто никогда не слышал, какой у него голос. Поговорить ему хотелось, хотелось рассказать о себе и с кем-нибудь подружиться. Но ему было страшно: — услышит Орешник его голос и скажет всем:
— У него ничего нет своего. Он живет моими соками.
И станет стыдно, захочется поскорее уйти под землю. И потому он молчал. Пусть лучше думают, что он такой неразговорчивый, чем вдруг узнают все, что он не сам добывает себе пищу, а кормится соками Орешника.
Поглядывая по сторонам, он слушал, как ползают по его цветам шмели, опыляют их. Радовался: созреют у него семена, рассеет он их вокруг и уйдет под землю, и опять будет самим собой.
И было всегда так: созревали семена, разбрасывал он их и переставал быть видимым. Цветы смотрели туда, где он только что стоял, спрашивали друг у друга :
— Где он? Куда он мог деться?
А он в это время присасывался к корню Орешника еще одной присоской, втягивал в себя новый глоток его соков, говорил:
— Ив темноте жить можно.
Недавно
— Почему они такие бледные?
И спрашивают друг у друга:
— Почему они всегда молчат?
И не догадывается никто в роще, что бледные и молчаливые они потому, что боятся, как бы не увидели и не услышали их деревья, у корней которых прижились они, и не объявили всём:
— Не разговаривайте с ними. Они живут нашими соками.
И тогда нужно будет от стыда прятаться в землю.
СКАЛОЗУБ И РЫБА-МУХА
Есть у Рыбы-Мухи сосед. Скалозубом зовут его. Нос у него длинный, на птичий клюв похож; Оттого и любит Скалозуб говорить о себе:
— Я не просто рыба, а рыба с клювом.
И еще любит Скалозуб кораллы жевать. Отколупнет кусочек покрасивее и жует, полипа из него выже- вывает, да еще и приговаривает при этом:
— Еда у меня коралловая.
Рыба-Муха часто у него в/гостях бывает. Приплывет и просит:
— Покажи, Скалозуб, как ты улиток грызешь?
— Очень просто: как семечки, — говорит Скалозуб и поднимает со дна моря улитку. Хруп! — улитку съел, скорлупку выплюнул.
— Вот так и грызу. — И еще одну поднял. Хруп!— улитку съел, скорлупку выплюнул.
— Ух ты! — ухает Рыба-Муха и шевелит плавничками. — Ну как тебя не расцеловать за это.
И тут же — чмок! — Скалозуба в бочок. Доволен Скалозуб. Еще ретивее улиток грызть начинает, совсем как семечки, — хруп да хруп. А Рыба-Муха знай себе ухает:
— Ух ты|
И чмок да чмок Скалозуба в бочок. Делает вид, что будто целует его, а сама со Скалозуба блошек-рачков счмокивает. Скалозуб доволен: Скалозуб хвастает:
— А еще я кораллы жевать умею.
Откусит кусочек покрасивее, жует. Рыба-Муха всплескивает плавничками, ахает;
— Хороший ты мой!
И — чмок.
— Ненаглядный ты мой!
И — чмок.
— Радость ты моя!
И — чмок.
Чмок да чмок, и все в бочок. Скалозубу щекотно. Смеется Скалозуб. Рыба-Муха тоже смеется: еще немножко почмокает и сыта будет.
ЛУЧШАЯ ПРИМЕТА
Прилетела осенью из тундры на зимовку в наши края молоденькая Пуночка, сама пегая, грудка светленькая, а носик желтенький. Веселенькая птичка.
Но недолго она веселой была: по родным местам затосковала. Что ни день, тормошит своего мужа, Снежного Подорожничка:
— Не пора ли домой лететь?
— А какая у меня голова? — спрашивает он.
— Рыжая.
— Значит, рано еще. Холодно в тундре. Вьюжно. Пропадем мы с тобой. Подождать надо.