Горизонт
Шрифт:
Они не казались Фаун достаточно мрачными, чтоб назвать это ритуалом, не казались и достаточно радостными, чтобы назвать праздником, но Сумах завела песню, которую Фаун узнала с веселушек, на которых была в Глассфордже — на этот раз не на костяной флейте, а лишь голосом. Слова, как оказалось, были не о Злых, смерти или жертве, а о саде на берегу озера, где встречались двое любовников. Это должно было звучать лирично, но почему-то выходило похоже на гимн. Фаун не могла сказать почему, но почувствовала, что мелодия должна быть очень старой.
Берри, когда куплеты дошли до кульминации, извлекла из сумки свою скрипку
Берри подняла всем настроение, сыграв быстрый рил [8] и вдохновив Плюм привести к костру своего маленького братца Оулета в храброй попытке станцевать. Они раскачивали руками, сцепив их, больше с энтузиазмом, чем грацией, и Оулет пищал от радости, когда Плюм крутила юбками.
8
В оригинале быстрый шотландский танец (прим. перев.)
По теплой погоде Оулет бегал одетым только в рубашку, подходящую ему по размеру как платье; из-под подола рубашки торчали его коленки в ямочках и маленькие голые ножки, вымазанные в грязи, и, глядя на него, улыбались даже Бо и Даг.
После того, как Берри встряхнула руками и отложила скрипку, Бо рассказал пару историй. Обе были возмутительно неправдоподобными, и это вызвало поток воспоминаний у дозорных, о правдоподобности которых судить было сложно. Несколько припасенных бутылок передавали из рук в руки. Вклад Аркади вызвал наибольшее уважение; один глоточек, который Фаун посмела сделать, обжег ее как жидкий огонь. Его отхлебнул даже Грусс.
Когда взошла луна, Фаун лежала в одеяле и слушала, как пасущиеся животные жуют траву и приглушенно фыркают, разбредшись вдоль русла ручья. Наблюдая, как Даг ел свой ужин, она подумала, что он несколько разделил в Рейзом тошноту, но уверенности у нее не было. Как он чувствовал себя после Злого из Глассфорджа? Тогда ей самой было слишком плохо, чтоб это заметить. Может, Рейз недостаточно тренировал закрытие Дара, или может однажды он тоже станет мастером? Этим вечером Даг обходил лагерь дозором по периметру очень широко; прошло много времени до того, как он присоединился к ней. Они улеглись в хорошо знакомую позицию, сплетя ноги под одеялом, лицом друг к другу в серебристой тьме.
— Скажи, сегодня было трудно? — спросила она, водя пальцем по его нахмурившемуся лбу и накручивая на пальчики непослушные завитки его волос, в которых пока еще не поблескивало серых нитей.
— Нет. Так же просто, как с любым другим сидячим, по правде сказать.
— А щит Вита работал хорошо?
— Насколько я мог видеть. Ну, я не знаю, как долго он продержался бы против серьезной попытки вырвать его Дар, но он защитил его от порабощения разума. Если только потому, что сделал Дар Вита таким размытым, что Злой не мог понять что это такое. А мы не дали ему времени, чтоб разрешить проблему.
— А твои дозорные хорошо дрались?
— О, да.
Фаун сказала осторожно:
—
Его брови приподнялись:
— Молодежь очень хорошо справилась. Вит тоже. Он свою долю работы выполнил, и они это видели. Смею сказать, они больше не будут смотреть на крестьян как раньше, — на мгновение он умолк.
— Меня беспокоит Злой.
— Почему?
Он вздохнул и продолжил медленно:
— Не знаю. Просто… придираюсь. Все Злые похожи, пусть даже каждый из них немного отличается. Зачем он был на дороге?
— Может, он просто менял свое логово? Искал место получше для линьки?
— Возможно… — Тон Дага не был убежденным. — Но этот казался еще и ужасно агрессивным для того, который собрался линять. Обычно они в этом состоянии просто ложатся и позволяют своим глиняным людям приносить им жертвы.
— Может… Я не знаю. Может он вырвал Дар какого-нибудь бешеного животного?
— Не думаю, что это бы сработало так, — он потряс головой, обняв ее крепче, когда она чуть повернулась, чтоб прильнуть к его телу плотнее. — Но несколько добрых слов молодежи завтра скажу. Они их заслужили.
Рассвет следующего дня был ясным; отряд поскрипывал, но оказался готов к тому, чтоб отправиться сразу после него. Рейз чувствовал себя достаточно хорошо, чтоб сесть на лошадь, хоть он и позволил Индиго оседлать ее, а двое товарищей помогли ему забраться наверх. Они проехали четыре мили по дороге и приостановились — потому что каждого, кого не было на поле битвы, просто протащили через нее детальным описанием сражения, удар за ударом теми, кто там был. Фаун наблюдала с седла Мэгпи, самую чуточку беспокоясь о том, какой эффект возможные остатки скверны произведут на ее ребенка. Она нетерпеливо ожидала первого шевеления внутри своего живота. Она даже Дагу не признавалась в своем ни на чем не основанном убеждении, что если ей удастся перенести свою беременность через момент времени, на котором прервалась предыдущая, это станет для нее знаком надежды, как если бы проклятие было снято. Встреча со Злым прямо сейчас разбудила настолько горестные воспоминания, что это потрясло ее более, чем она могла себе позволить.
Наконец, Вит и дозорные закончили трепаться о каждом выстреле, и они все двинулись дальше.
Поздним утром они оказались в том месте, где Злой, по словам Дага, должен был впервые выйти на дорогу. Даг повел смешанный отрад дозорных и мальчишек-крестьян к западному гребню, чтоб найти логово. Сумах осталась у фургонов, чтоб наблюдать за Рейзом; Нита видела логова в Лутлии, и поэтому осталась помогать ей. Бо также отказался, и Хог, как обычно, повторил за ним.
Берри, улыбаясь, перегнулась через луку седла и прошептала Фаун:
— Я думала, у Бо с головой хуже. В полночь он клялся, что видел, как на фоне луны пролетели летучие мыши размером с грифа-индейку.
— Это, наверное, что-то вроде тех колесных змей, о которых он рассказывал, будто южане их используют вместо колес для фургонов? — спросила Фаун. — Или как аллигаторов запрягают помногу в лодку, чтоб плавать по болотам? Или как дождь шел так сильно, что он видел, как сом плыл по дороге над головами и парни поймали его шляпами?
— Полагаю, так. Хотя, сом не кусался.