Горизонты
Шрифт:
Она дала мне ещё одно зелье. Сколько же у нас осталось? Я порадовалась, что П-21 настоял на том, чтобы мы загрузили их побольше.
— От того, что я теперь тоже всё вспоминаю, мне не легче, — пробормотала Рампейдж. — Теперь все эти призраки пробудились и… ух… — пони потёрла лицо копытом. — Я ощущаю внутри себя маму. И мамочку Шуджаа… и… теперь я уже не могу перестать их чувствовать. И мама желает мне счастья, а Рейзор хочет, чтоб я прекратила хныкать, и… я не уверена, стало меня больше или меньше, чем было раньше, прежде чем ты, Блекджек, запихнула всё это дерьмо обратно мне в башку.
Она легко перетекала
— Изни, — выдавила я, сама не понимая, что я хотела сказать: «извини», или «это жизнь».
Вагончик подошёл к платформе. Там, куда вели рельсы, я видела край обрыва и пропасть, усеянную разнокалиберными монолитами из лунного камня. На дне ущелья возвышалось огромное куполообразное строение, окружённое радужным сиянием. К основанию этого строения подходил второй наклонный подъёмник.
— Давай, Блекджек. — П-21 подошёл, чтобы поддержать меня. — Если в его названии есть слово «Стойло», значит, здесь должен быть и медотсек.
Двери вагончика открылись в тамбур, в дальнюю стену которого была встроена знакомая огромная вращающаяся дверь. Скотч Тейп помогла мне выпить очередное лечащее зелье, пока Рампейдж нажимала клавиши на консоли. Над воротами замигал маячок и по тамбуру прокатился звук сирены. Дверь позади нас плотно закрылась, а затем огромная шестерня ворот сдвинулась на нас и откатилась в сторону. Я хотела бы держать во рту Бдительность, чтобы быть готовой выстрелить во что-нибудь, что может угрожать неприятностями. Я хотела быть готовой ко всему.
Но я не была готова к виду пяти десятков белых пони в праздничных колпаках, с глазами, заполненными звёздами, счастливо улыбающихся и завопивших хором: «Добро пожаловать на луну, Принцесса Луна!». Когда сверкнули рога и в воздух взметнулись тучи блестящих конфетти, я решила докопаться до самой сути этой тайны наиболее эффективным и действенным способом: я грохнулась на пол Астростойла и потеряла сознание.
* * *
Проблема была в том, что я не была полностью без сознания, потому что мозг продолжал работать. Ну, не очень хорошо работать. Все, что я сделала с собой, было очень серьезным, и мой разум продолжал прыгать от одной мысли к другой, которые просто… ну… не имели особого смысла.
Я видела генерала Шторм Чайзер и отряд пегасов Анклава, которые бились с Легатом в Небесном Порту. Он перемещался от одного пегаса в силовой броне к другому, подобно дикой стихии, круша, ломая и раздирая в клочья все, что попадалось ему под копыто. Разряды энергии поражали его раз за разом, но каждый раз стоило лишь, поврежденной части его тела растаять в кучку слизи, как она тут же возвращалась в исходное состояние, а будучи сожженной дотла, она словно феникс, возрождалась из него. На самом краю битвы лежал Голденблад с раздробленными ногами и потрескавшимся рогом. Он пытался оттащить свое разбитое тело от гущи сражения.
Но тут произошло нечто, что заставило Легата несколько умерить свой пыл: пыльные окна терминала выбило внутрь фонтаном осколков, а между зеброй и его жертвами появились магические щиты. Вельвет Ремеди с десятком аликорнов пришла на помощь. Но щиты не могли сдержать Легата,
Но затем эту сцену в вихре калейдоскопа сменила другая: военно-морская база Айронмэйр, с видимыми позади причала, лежащим на боку, КЕВ «Селестия». Еще там был проржавевший сухогруз с надписью «Эпплджек» на борту, выведенной краской из баллончика, и развевающимся над ним флагом Стальных Рейнджеров Эпплджек. Этот корабль буквально штурмовали отчаянные беженцы. Позади них появился танк зебр и направился к берегу. Стальные Рейнджеры открыли шквальный огонь по боевой машине, которая медленно, но верно выходила на огневой рубеж. Вокруг меня все толкались и кричали, пару пони даже столкнули в пенящуюся воду.
Орудия извергли дым и пламя, и рядом с кормой «Эпплджек» взмыли вверх два гигантских фонтана. Пена на воде не исчезла, отнюдь, под водой начали работать гребные винты судна, и это возмущение пришло на смену тому, что принес с собой залп танка. Трап начал медленно уходить в сторону и накреняться, когда корабль принялся медленно отползать от причала. Пони на нем начали ещё яростнее толкаться и кричать, им хотелось во что бы то ни стало оказаться на борту. Пони, в чьем теле я была, остановился на краю бетонного пирса перед тем, как трап упал в море между ним и сухогрузом вместе с теми, кто не успел по нему подняться на борт. Но по инерции толпа продолжила напирать сзади и я упала в соленую воду, а «Эпплджек», груженная сотнями удачливых беженцев продолжала уходить все дальше от пирса. Как вдруг кубрик сухогруза исчез во вспышке огня и шрапнели, пораженный метким выстрелом из танка.
Затем из дыма, качаясь на волнах, появилось чуть накренившееся почерневшее судно, скользящее по воде. Морской конек, потрепанный, но не разбитый, полетел к берегу и сделал лихой вираж, который создал по одну строну судна импровизированное цунами, понесшееся к берегу, а с другой тучу брызг. Из импровизированной огневой точки над мостиком загрохотал автоматический гранатомет, танк накрыло морем огня и дыма, и следующие его снаряды упали рядом с бортом «Эпплджек». Застрекотали пулеметы: как танк, так и пехота Отродий начали стрелять по надоедливой патрульной лодке, которая дала ещё один залп уже по пехоте, и начала зигзагами улепетывать вдоль берега.
Меня окутал сиянием и поднял из холодной воды единорог в довольно забавной робе. Затем я уже ковыляла по пирсу под эскортом Стальных Рейнджеров в сторону массивных останков базы вместе с теми, кто так же не попал на борт.
— Живее! Живее! — ревел рэйнджер в силовой броне. — Пошевеливайтесь, твари! На юг! На юг, я сказал! Живо!
— За Эпплджек! — взревели остальные и понеслись к укреплениям между беззащитными жертвами и неравным противником. Тем временем на воде Морской конек сделал новый заход и окатил Отродий волной гранат. А на суше урчащий двигателем танк катился вперед, и лучи установленных на башню прожекторов рыскали в облаке дыма, а пулемёты выискивали новую цель.