Горькая полынь моей памяти
Шрифт:
В любое другое время Дамир Файзулин отринул бы подобные чувства. Слишком сильные, на износ, но тогда, в преддверии разлуки, он наслаждался этим гремучим коктейлем, пил его взахлёб, будто знал, как мало ему отмерено любви. Спешил насытиться, наесться до отвала, до отторжения, интоксикации.
Глава 18
Дамир. Прошлое. Поволжье
Эля сидела в ресторане японской кухни напротив Дамира и широко улыбалась, изучая меню. Каких-то два месяца назад она таращилась
«Гункан нигири», «Осидзуси», «Яки гайдзин», «Спайси соус», «Кани Ваками Сиро» - всё вызывало в ней смех и смущённое фырканье. Через месяц она ловко орудовала палочками и выбирала себе любимые блюда.
– Суимано, – продиктовала Эля официанту. – Якитори ясай и лосось терияки.
Дамир просто выбрал сет побольше. К японской кухне он был равнодушен, привёл Элю ради интереса, а ей понравилось. Так что теперь выбирал наборы суши и роллов по принципу «больше и сытнее», чтобы хоть как-то компенсировать себе факт, что жуёт, по сути, пресный рис.
Дамир улыбнулся в ответ Эле, она прикусила нижнюю губу – до ужаса вульгарный жест, так идущий этой девушке. Ей всё шло: и простые сарафаны из ситца, в глупый цветочек, делавшие из Эли девчушку настолько юную, что Дамиру становилось невыносимо стыдно за собственные мысли и слова, и красное платье в обтяжку с присовокуплёнными лодочками на высоком каблуке, и короткие спортивные шортики с лампасами тоже украшали стройную, гибкую фигурку.
Он сходил с ума от любого образа Эли, от неё самой, от всего, что было ею.
– Как ты быстро запомнила, – сделал он комплимент.
– А что тут запоминать? – Эля пожала плечами. – Прочитала и запомнила, если вкусно, хочешь не хочешь, а запомнишь.
– Ты, наверное, в школе хорошо училась?
– Не особо, – снова пожала плечами, на этот раз равнодушно. – Домашку не всегда успевала делать. Доклады задавали, рефераты, презентации, у меня ноут полудохлый, быстрее от руки написать, чем ждать, пока-а-а-а он отвиснет, – весело отвечала Эля. – В колледже тоже самое начнётся, ещё и на электричке каждый день мотаться.
– А если не мотаться? В городе жить? – колледж был в областном городе, том самом, где был лицей, в котором учились Файзулины, находилась Областная больница и работала санитаркой Эля. А слова Натки никак не шли из головы Дамира.
– Где же столько денег взять?! – звонко засмеялась Эля. – Вот проучусь годик, присмотрюсь, что и как, устроюсь официанткой, продавцом ночным или сиделкой, где побольше платят, тогда и перееду, - рассуждала она, делясь нехитрыми планами. – А потом получу диплом, медицинская сестра – хорошая профессия, уколы ставить на дому, капельницы, можно на массажистку выучиться или косметолога, копейка на хлеб всегда будет.
Дамир мысленно обхватывал лицо, укоризненно качал головой, было в этих суждениях восемнадцатилетней девочки что-то от
Он помнил Натку Иванушкину в восемнадцать лет, других девчонок, они были полны бессмысленных мечтаний, а то и полной пустоты в голове, о «копейке на хлеб» мало кто думал, даже подружка Равиля из неблагополучной семьи. Он знал мечты Каримы: та собиралась стать, ни больше ни меньше, авиаконструктором, работать в самолётостроении, выбрала ВУЗ, куда будет поступать. Инженер, из жопы руки. Справедливости ради, Карима могла легко поступить в этот и любой другой институт, она отлично училась. И если литература или обществознание ей давались не без труда, то математика с физикой шли на ура. В этом они с сестрой похожи.
Эля не собиралась становиться авиаконструктором, не мечтала быть стюардессой, даже моделью или актрисой кино себя не видела. Продавцом, официанткой, медицинской сестрой – нехитрые, земные планы девушки, которой с восемнадцати лет, а то и раньше (Дамир по-прежнему ничего не знал о жизни Эли на Севере), приходится заботиться о себе.
Пообедали с душой, просидели за столиком почти три часа, разговаривали. Эля жаловалась на напарницу, злую тётку пятидесяти лет, а Дамир делился планами.
– Почему ты не хочешь остаться в Штатах? – недоумевала Эля. – Я бы осталась!
– Проблемы с визой. В Нью-Йорке я работаю по контракту, через год он заканчивается, вернусь домой. Отцу нужна помощь, Назару всего девять.
– Я бы осталась нелегально, – фыркнула Эля и отправила ролл в рот, с удовольствием пережевала и закатила глаза. У неё очень живая мимика. Смешная, говорящая, выразительная. – И вообще, Равиль, кажется, заместитель твоего папы? Разве он не может заменить тебя?
– Один из заместителей, – поправил Дамир. – Это семейный бизнес, Эля…
– Слу-у-у-ушай, а что у него с твоей сестрой? – без всякого перехода брякнула девушка. – Ой, я знаю, что надо молчать, но интересно!
– Ничего. Пока ещё ничего не решено.
– Поэтому ты не разрешаешь ему провожать Кариму?
Они ещё несколько раз выбирались в город вчетвером. Надо бы составлять компанию сестре и Равилю одному, но невыносимо тоскливо. Любая минута без Эли – тосклива. Так что он брал с собой девушку, тем более она, кажется, нормально общалась с Каримой, да и та не смотрела волчонком на подругу брата.
– И поэтому тоже, – всё, чем прокомментировал Дамир ситуацию. Не скажешь же в самом деле, что уважающая себя девушка не позволит… И семья её не допустит.
– Просто это странно, – Эля покосилась на Дамира.
– Чего странного?
– Ну, мне странно. Поморов даже крепостничество не коснулось, на Севере не было крепостного права. У нас собак не привязывали, а вы Кариму как на цепи держите…
– Никто её на цепи не держит, просто Кариме шестнадцать лет, а Равилю двадцать шесть!