Горькая правда. Преступность ОУН-УПА (исповедь украинца)
Шрифт:
Основы деятельности УВО уже знаем, известно также, что в 1926 г. вышел в свет труд Дмитрия Донцова "Национализм", который стал теоретическим обоснованием украинского национализма. Не то ли чудо, что УВО и упомянутые выше организации украинских националистов в 1927 г. провели в Берлине I Конференцию Украинских Националистов. И уже в период с 28 января по 3 февраля 1929 г. в Вене состоялся I Конгресс Украинских Националистов. Вождем Организации Украинских Националистов (ОУН), и, как будто бы, и всего украинского народа, не спросив его об этом, стал комендант УВО — полк. Евгений Коновалец. На упомянутом Конгрессе не дошло еще до полного слияния УВО с ОУН, это произошло позже, но это не имеет какого-либо значения. Обе организации возглавляло то же лицо. ОУН вместе с УВО в дальнейшем проводили террористическую деятельность. Руководствуясь концепцией "перманентной революции", ОУН в сотрудничестве с УВО, наряду с издательской деятельностю в целях агитации и пропаганды, наряду с привлечением новых членов, в частности, среди учеников украинских гимназий в Галичине, игаря на их патриотизме, а также среди некоторых слоев крестьянства, в дальнейшем вводила в жизнь индивидуальный
114
7.11.1929 г. в доме дирекции "Восточной ярмарки" в Львове воины УВО подложили бомбу, взрыв которой уничтожил дом и ранил двоих служащих.
В мае 1930 г. состоялась в Львове, в подземельях кафедры св. Юры (да!) конференция УВО и ОУН, в июне того же года состоялась вторая такая конференция, на этот раз в Праге. На ней дошло до полного слияния УВО с ОУН, причем УВО стала "военным крылом ОУН [115] ", чем-то, с моей точки зрения, как СС для НСРПГ, но с намного более широкими заданиями: выполнять террористическую работу. Впоследствии УВО и ОУН стали монолитом, уже даже не употреблялось название УВО. Террористическую работу выполняли уже от имени ОУН.
115
В ответ на террор ОУН начались аресты и судебные процессы против исполнителей нападений, убийств, саботажа. Петр Мирчук в своем труде на пяти страницах дает перечень судебных процессов за 1929–1930 годы. Вот один только пример из того перечня: 26 ноября (в 1930 г. — В.П.) суд присяжных в Львове за принадлежность к УВО и ОУН и нападение на почтовый амбулянс под Бибркой осудил: Юрка Хрусталя, Николая Максимьюка, Зиновия Кныша, Богдана Кравцива, Зенона Пеленского, Дмитрия Вирсту, Богдана Кордюка, Иосифа Процишина, Жигмонта Процишина, Владимира Кичмарского, Владимира Андрущака, Владимира Человского, Прокопия Матвейцева и Юлию Козакевич — вместе на 1 смертную казнь и 37 лет тюрьмы [116] . То есть, исключая осужденного на смертную казнь, на одного подсудимого пришлось по кругу три года заключения. Это — по описанию на стр. 151, вместо этого на стр. 244–246 читаем, что наказанных было только трое: Хрусталь к смертной казни, которую Президент Польши заменил 20 годами заключения, Зиновий Кныш к 6 годам и Николай Максимьюк — к 15 годам заключения. Все трое были непосредственными участниками грабежа денег с применением огнестрельного оружия. Во время нападения нападавшие убили из револьвера полицейского-конвоира и забрали 26.000 злотых. Никто на этом процессе не был, как пишет Петр Мирчук, наказан за принадлежность к УВО или ОУН, а только за конкретное тяжелое преступление. Сопоставив эту информацию (стр. 151-244-246) приходим к заключению, что польский суд оправдал 11 подсудимых, а Президент Польши заменил смертную казнь 20 годами заключения. С моей точки зрения — приговор был уж слишком мягким. В то время на подбольшевистской Украине не за что и бессудно расстреливали, лишали всего имущества, "суды" без права на защиту давали 10–15 лет после 10–15минутного рассмотрения дела, депортировали в Сибирь.
116
А один из участников нападения, д-р (да!) Зиновий Кныш описал его в эмиграции, в Канаде, в двух книгах: "Дрожит подземный гул" (Виннипег, 1953), и "Дух, который рвет к бою" (Виннипег, 1951). Ну, пусть упомянутый пропагандист украинского национализма, бывший боевой референт УВО, д-р Зиновий Кныш (живет по сей день в Торонто) написал две книги о, согласно с юридической терминологией, бандитском нападении на почтовую телегу, об убийстве во время этого человека. Но посмотрим, как выглядит манипуляция фактами со стороны историка ОУН — Петра Мирчука на основании двух описаний одного факта! Труд этого "историка" — это труд пропагандиста украинского национализма. Он, как опытный фальсификатор истории, пишет о саботажах, которые имели место в каждой местности Западной Украины, где только они (поляки — В.П.) были. Это — ложь. Петр Мирчук свою Галичину отождествляет с целой Западной Украиной. А саботажных акций не было ни на Волыни, ни на Полесье. И пацификация в 1930 г., как акция возмездия за саботажи, не охватила Волынь и Полесье.
Саботажные акции не утихали, боевики УВО-ОУН сжигали скирды хлеба, здания, которые принадлежали польским дидычам и колонистам — в каждой местности… где только были поляки. Кроме этого, в течение трех месяцев было проведено двести других саботажей [117] .
На фоне описанных здесь событий правительство Польши приказало полицейским и военным силам провести пацификацию в некоторых уездах Галичины. Даже, следовательно, не во всей Галичине, а только в некоторых уездах. Она была актом абсолютно недемократическим, не вмещалась в рамки действующего в то время в Польше законодательства. Она была применением неприемлемого для цивилизованного мира актом коллективной ответственности. Это был акт государственного террора. И хотя он был ответом на террор УВО-ОУН, оправдать его никак нельзя. О пацификации, которая длилась с 16 сентября по 30 ноября 1930 г. пишет Ежи Томашевский: Полицейские репрессии охватили многих украинских деятелей, закрыто три гимназии, проведены массовые обыски по селам, в этой ситуации уничтожалось имущество, били тех, кто сопротивлялся пацификации [118] .
117
118
Пацификация была акцией антигуманной и, как я уже сказал, не вмещалась в рамки действующего законодательства. За нее должны стыдится тогдашние правительственные чиновники. Однако, участие в ней принимала только полиция и войско, в то время, как гражданское население было непричастным к ней. Говорю здесь об этом потому, что в будущем ОУН через своих историков и публицистов убийства поляков будет объяснять, между прочим, последствия пацификации 1930 г. Здесь, как раз расскажу о последствиях этой пацификации, укажу на то, что пацификация ни в коей мере не была причиной происхождения ОУН, которая оформилась за полтора года до того события. Пацификация, вместо этого, привела к усилению влияния ОУН, в частности, среди молодежи Галичины [119] .
119
В контексте "возмездной" деятельности УПА против поляков за пацификацию, стоит указать на то, что Петр Мирчук в своем "Очерке истории ОУН" называет только три случая смерти в результате пацификации: до смерти замучили: в Чижкове возле Львова 17-летнего Матвея Паранку, в Рощах возле Львова 18летнего Михаила Тютька, в Селиськах уезд Бибрка 30-летнего Дмитрия Подгорного [120] . Этот труд издан в 1968 году, следовательно, спустя 38 лет после пацификации. Следует, следовательно, прийти к выводу, что это были только три смертных случая, потому что если бы их было больше, то Петр Мирчук, как выдающийся член ОУН да еще и ее историк, наверняка бы знал о них.
120
Поэтому распространен среди украинцев диаодоры аргумент о "возмездности" действий УПА на Волыни и в Галичине (а такой "аргумент" мне здесь, в Канаде, на протяжении одиннадцати лет приходилось слышать многократно) не выдерживает критики. Во-первых, об этом говорит несоизмеримость жертв, а во-вторых, УПА начала мордовать поляков на Волыни, что не имело ничего общего с пацификацией.
В контексте сказанного стоит привести слова проф. Ярослава Пеленского из университета Айова, США: С исторической точки зрения пацификация в Польше была в большей степени несерьезная, чем грубая; до сих пор длится спор: повлекла она смерть 9 или 19 человек, — и нельзя ее сравнивать с голодом или массовым истреблением интеллигенции в 1930-х годах в Советской Украине [121] . Откуда взялись эти данные о 9 или 19 жертвах, проф. Я. Пеленский не пишет, однако, зная тенденции украинских националистов к оспариванию своей вины и преувеличению чужой, не могу исключить, что уже после 1968 г. (дата издания "Очерка истории ОУН"), деятели ОУН "подбросили" дальнейшие "доказательства" о смерти украинцев вследствие пацификации.
121
После пацификации, как по спирали, пришел "возмездный" террор УВО-ОУН, как пишет об этом Петр Мирчук. 29.11.1930 г. убит польский дидыч из Богатковец Юзеф Войцеховский, 28 января 1931 г. в лесу около Копычинец застрелен граф Баворовский. В Толстолузе застрелен Франц Бралька. В Ковалевке застрелен Кузьминский. 12.02.1931 г. совершено нападение на коменданта отделения полиции в Гаях, во время которого он был убит. Потом было нападение на почтовую телегу под Бибркой 31.08.1931 г., в этот же день под Печенежином, в этот же день на банк в Бориславе, 8.08. на почту в Трускавце и 29 августа 1931 г. был убит посол Тадеуш Голувка.
Спираль раскручивалась, начались судебные процессы, впоследствии дальнейшие террористические акты ОУН — нападение на почту в Городке, смертные приговоры Василию Биласу и Дмитрию Данилишину, которые были приведены в исполнение.
В 1932 г. проводником ОУН на западноукраинских землях (ЗУЗ) стал Степан Бандера. Происходили дальнейшие акты индивидуального террора, саботажные акции. Помимо прочего, совершено покушение на советского консула в Львове и другие. Пришло время для целого ряда "ликвидаций" (убийств) предполагаемых конфидентов и доносчиков. Убийства выполнялись на основании приговоров Революционного Трибунала, то есть суда ОУН, причем заочно, без всякой процедуры — просто на основании подозрения провод ОУН приказывал убивать.