Горькая вода
Шрифт:
За прошедшие годы жизнь в замке не изменилась, текла размеренно словно тихая река. Лишь тоска и одиночество всё сильнее подтачивали душу Мириам. Она была оторванной частичкой природы и отвергнутой миром людей. И только Фабиан, подобно мостику, помогал удержаться между двумя берегами. Внезапно её обуял ужас. Что если брат не вернётся? Женится на придворной даме и навсегда обоснуется в Мелхоре. Погрязнет в череде светских приёмов и праздников. При мысли о танцах по телу прокатилась нервная дрожь, и букет едва не выпал из ослабевших пальцев. Мириам схватила ртом воздух, подобрала юбку и поспешила обратно в замок.
Она
– Почему его глаза закрыты? – спросила она как-то старую няню.
– Лукавый Бог слеп, Мириам, – ответила Пиа. – Часто мы совершаем поступки, не думая о последствиях. Зло нередко скрывается под личиной добродетели. Помни об этом.
Она поведала историю, в которой Бог хитрости соблазнил Богиню смирения. В знак верности и любви он уговорил девушку отдать ему голос, чтобы та не могла рассказать об их связи. Но справедливый Бог Отец узнал и нашёл виновного, ослепил и обрёк на вечные скитания. Видя, как тот страдает, милосердная Мать решила помочь и подговорила Бога удачи, чтобы он, игрой на свирели, указал опальному Богу путь домой.
Мириам покинула часовню и со всех ног бросилась в музыкальный зал. Она опаздывала на урок танцев уже на четверть часа. Анибал Лэло: высокий худой танцмейстер, непременно рассердится и наверняка нажалуется матушке. В день её совершеннолетия отец решил устроить бал и специально выписал столичного мастера. Тот был строг, но своё дело знал. Его метод кнута и пряника приносил плоды: пусть Мириам далеко ещё до примы балерины, но движения уже не напоминали болезненные конвульсии. Она же предпочла бы и вовсе обойтись без праздника, но кто её спрашивал.
Проходя анфиладой комнат, Мириам заметила непривычное оживление: прислуга сновала взад-вперёд, суетясь и перекрикиваясь. На улице слышались голоса и лошадиное ржание. Она заглянула в холл, узнать в чём дело, как двери дома распахнулись. На пороге, в пыльном плаще и широкополой шляпе, возник высокий мужчина, в котором она с трудом признала Фабиана. От субтильного юноши не осталось и следа, он приосанился и раздался в плечах. Белёсые волосы приобрели медовый оттенок, подбородок покрывала короткая щетина, лишь в сером взгляде мерцал знакомый хитрый огонёк. Он заметил её, и лицо озарилось, а возле глаз собрались весёлые морщинки.
– Мири? – произнёс он хриплым, низким голосом.
Сердце затрепетало подобно крыльям бабочки, губы тронула ответная улыбка, и она сделала робкий шаг навстречу.
– Не хочешь поприветствовать брата? – он раскинул руки, готовясь заключить в объятия.
Секунда, и она бы бросилась к нему, но громкий возглас матери за спиной заставил прирасти к месту.
– Фабиан, сынок! Ты вернулся!
Мириам наблюдала, как леди Адалина обнимает
– Разве у тебя сейчас не должен быть урок танцев?
– Я как раз собиралась, матушка…
– Господин Лэло крайне тобой недоволен. Бал через два дня, а твои успехи оставляют желать лучшего.
Мириам поймала сочувственный взгляд брата, сделала книксен и поспешила на занятия. Урок ненавистных танцев казался теперь сущим пустяком. Ведь её солнце вернулось.
Фабиан смотрел вслед удаляющейся Мириам, поражаясь тому, в какую красавицу превратилась названая сестра. Он помнил её несносным ребёнком, а сейчас, лицо хоть и сохранило детскую незрелость, фигура уже обрела выразительные женственные формы. От женихов должно быть отбоя нет. Не исключено, что она сосватана. При этой мысли он поморщился, будто в рот попала дорожная пыль. Радостный оклик отца напомнил о долгожданной встрече.
– Фабиан! – появившийся Гаэль раскинул руки, стремясь обнять сына. – Почему ж ты не известил, что приедешь?
– Хотел устроить сюрприз.
– Что ж, сюрприз удался, – он похлопал сына по плечу. – Пойдем, расскажешь, о своих делах.
Фабиан передал плащ и шляпу топтавшемуся рядом слуге и последовал за отцом в рабочий кабинет.
Он устроился в кресле и окинул взглядом небольшую комнату. Ничего не изменилось, та же мрачная обстановка: тяжелая мебель, стеллажи с книгами в кожаных переплётах. Судя по толстому слою воска на канделябрах, отец проводил здесь большую часть времени. Лорд Гаэль подошёл к окну и раздвинул плотные шторы, впуская солнечный свет. Тронутые сквозняком хлопья пепла в потухшем камине ожили. Взвились в воздух и медленно кружа по комнате начали оседать на дощатый пол.
– Я рад твоему возвращению, – сказал отец, занимая место за дубовым столом, – но ты мог предупредить. Я устроил бы достойный приём.
– От приёмов я устал в столице.
– Наскучила придворная жизнь?
– Да. Захотелось тишины и уединения.
– Твоя мать говорила, что в последнем письме упоминалось о помолвке с Инэс Ла Пидэд. Ни в этом ли причина приезда?
– Мама опять всё переиначила. Я писал, что встретил девушку, которая ей бы понравилась. О помолвке речь не шла. Как я уже сказал, цель моего визита – отдохнуть от праздников и суеты.
– На одном празднике тебе всё же придется присутствовать. Я организовал бал в честь дня рождения твоей сестры.
– Ты так и не сказал Мириам, что она приёмная дочь?
– Нет. Она до сих пор не имеет понятия.
– Удивительно, что до неё не дошли слухи. Вся округа знает.
– Знать-то знают, да помалкивают, – Гаэль усмехнулся и устремил на сына смеющийся взгляд. – Помнят, как ты лез в драку с каждым, кто посмел называть Мириам подменышем.
– Я защищал честь семьи, – парировал Фабиан. – Она мне шагу не давала ступить, всё время путалась под ногами. Отсутствие семейного сходства сразу бросалось в глаза. Теперь-то, наверно и дела нет до степени родства, женихи в очередь выстраиваются?