Горькие травы Чернобыля

Новиков Евгений

Всё-таки болонка доигралась. Встретившись с ботинком Климчука, белая курчавая бестия взвизгнула и бросилась наутёк.

– Какая-то ажиотажная собака, - сердито сказал Володя, - только скандала нам здесь не хватало!

Он глянул на часы, покачал головой и быстрыми шагами подошел к нам.

– А теперь, юноша, - пророкотал Климчук, - ведите нас к ближайшей телефонной будке.

Стасик обомлел, да и я очень сильно удивился - полковник явно видел и слышал парня!

Климчук потряс за плечо окаменевшего Стаса и рассмеялся:

–

Да если бы я 30 лет назад, патрулируя ночную Припять, не встречал эту малолетнюю банду, разве б я полез в это чёртово колесо! Видать, не ты один - экстрасенс.

Стась пришел в чувство, разулыбался, кажется, к нему вернулась надежда.

– Возле кафе "Олимпия" есть автомат, пойдемте туда...

Полковник втиснулся в телефонную будку и зажёг свет.

– Двушку дать?- нетерпеливо спросил Стасик.

– Всё предусмотрено, парень!

Володя хитро подмигнул и извлёк из кителя советскую двухкопеечную монету. Уверенно и быстро стал набирать номер.

– Добрый вечер!- сказал он невидимому собеседнику, - полковник Климчук беспокоит. Я из Минска прибыл. Мне срочно нужен Виктор Николаевич. Ещё на работе? Прекрасно! Нет, не соединяйте, я сейчас подойду.

Глаза Климчука горели. Он как-то весь подобрался, сосредоточился.

– Вот что, друже,- сказал он мне, - возьми-ка ты мой рюкзачок. И отдай мне свой кейс. С товарищем я предпочту переговорить с глазу на глаз.

Подхватив, как пушинку, тяжелый кейс, Климчук стремительным шагом нырнул куда- то в кусты сирени и скрылся. Припять Володя знал хорошо.

– Куда это почапал ваш странный полковник?- заинтересованно спросил Стась.

– В Комитет государственной безопасности,- ответил я.
– Пойдём, Стаська, прогуляемся. Мороженого покушаем.

– Какое мороженое в одиннадцатом часу ночи?- удивился Стас.- Закрыто всё давно.

Ах, да! Конечно! Я и позабыл почти те времена, когда мороженое нереально было найти в 10 часов вечера. А порою и в 10 утра тоже.

– Значит, просто прогуляемся,- резюмировал я.

Стасик явно не возражал...

Начальник припятского горотдела КГБ УССР Виктор Николаевич Клочков наконец оторвал сверлящий взгляд от Климчука и его загадочной формы. Подполковник Клочков теперь внимательно смотрел на свой стол, точнее на невероятные для 80-х годов прошлого столетия артефакты - планшетный компьютер, смартфон и денежные купюры - тысячу белорусских "зайчиков", сто российских рублей и одну украинскую гривну.

Виктор Николаевич даже изумленно отодвинулся в кресле подальше от стола, когда на планшетнике появилось изображение Азы Лихитченко, ведущей программы " Время". Она четким, классическим голосом советского диктора рассказывала об аварии на Чернобыльской АЭС. А вот пошло и выступление Генерального секретаря ЦК КПСС Михаила Сергеевича Горбачёва. Михаил Сергеевич был мрачен, голос севший, взволнованный: " Все вы знаете, недавно нас постигла беда - авария на Чернобыльской атомной электростанции. Она больно затронула советских людей, взволновала международную

общественность..."

Виктор Николаевич стал бледен, как мел. Лицо осунулось, нервно задрожали руки.

– Позвольте, товарищ подполковник, - сказал Климчук и сделал несколько движений пальцем по экрану.

Горбачёва сменили кадры разрушенного реактора. Люди в защитных костюмах очень быстро бегали по площадке станции, собирали лопатами какие-то камни, грязь, куски графита и ещё непонятно чего. Пошли кадры эвакуации, вереницы автобусов, опустевшей Припяти...

Подполковник на мгновение закрыл лицо руками. Только на мгновение. Потянулся к пачке "Столичных". Нервно закурил.

– Я вам верю, товарищ Климчук,- с надрывом в голосе сказал Клочков, - такое никакие американцы не подделают. И хреновин у них таких нет. У нас - тем более.

Он взмахом руки остановил попытавшегося что-то сказать Климчука:

– Я уже докладывал наверх, что на станции неблагополучно. Непонятные эксперименты, скачки мощности на блоках. Были и серьёзные аварии... Когда эта должна произойти?

– Ближайшей ночью, в час двадцать четыре, - отчеканил Климчук, - но неуправляемым реактор станет часом раньше.

Подполковник Клочков подскочил с кресла:

– Так какого же вы беса не пришли ко мне раньше, товарищ белорусский полковник?

– Долго объяснять, - вздохнул Климчук, - не можем мы появиться здесь раньше 22-х часов 25 апреля.

Клочков не стал уточнять почему. Схватил трубку телефона.

– Брюханова ко мне! Найдите его, где хотите! Быстро! Бегом!

Климчук почувствовал, как колотится сердце, где-то в нём вспыхнул маленький огонёчек надежды. "Стоп! Сосредоточиться! Не расслабляться!" - сам себе скомандовал полковник.

Виктор Николаевич задумчиво теребил телефонный провод и, словно сам с собой, заговорил вновь:

– Конечно, надо докладывать в Киев. Но пока я там буду объясняться, пока они будут звонить в Москву... Нет, так нельзя. Объясняться буду потом. Сейчас надо действовать! Хуже точно не будет...

Он вдруг перешел на "ты":

– Вот что, белорусский полковник! Оставь-ка мне эту вещичку!- палец упёрся в планшетник.
– Потом, если чего, в Москве буду отбрехиваться... И вот ещё чего... Сними ты, ради бога, эту форму! Оденься в гражданское. Шо то мне твоя история про распавшийся Союз ой как не нравится! Керосином пахнет, могут понять тебя неправильно, товарищ полковник!

Климчук понимающе кивнул. Зазвонил один из телефонов.

– Виктор Николаевич, Виктор Петрович у телефона!- донёсся до Климчука бодрый голос.

– Минутку!- подполковник Клочков положил трубку на стол и строго посмотрел на гостя из будущего:

– Мой помощник поселит вас с товарищем в гостиницу "Полесье". Нормальные, настоящие советские деньги у вас есть? Точно настоящие? Хорошо! Я тут порешаю вопросы и вас навещу. Разумеется, вынужден просить вас город не покидать!

<