Горькие ягодки
Шрифт:
И потом. Справедливости в нашем городке добиться… Да ещё и по отношению к тому, у кого есть знакомства среди верхушки администрации города… Это вряд ли. Я в это не верила.
Конечно, сознание того, что моя миссия удалась и с Эдуардом Андреевичем всё в порядке, морально поддерживало меня в ту тяжёлую для меня минуту, но, если честно, мысль о том, что мы будем кушать в случае моего увольнения, тяжёлым грузом пригибала меня к земле.
В довершение ко всему я тогда вдруг подумала, что телохранители такого человека, как Эдуард Андреевич, свою работу должны
Как я понимаю сейчас, тогда на моё состояние после всех приключений и практически бессонной ночи наложился ещё и шок оттого, что мужчина, которому я помогла когда-то, оказался никем иным, как отцом Андрея. Да уж, мир действительно тесен. А Москва большая деревня, как любит говорить Дашка.
То же, что Эдуард Андреевич, этот солидный бизнесмен, владелец крупной компании, оказался дедушкой моей Алёнки, у меня, честно говоря, до сих пор в голове не укладывается.
Видимо, именно моё тогдашнее состояние и послужило причиной того, что я не сразу обратила внимание на непривычно оживлённую обстановку в нашем офисе. Женщины бегали туда – сюда, что-то распечатывали, громко переговаривались. На меня никто особо не обратил внимания. И Марь Григорьевны на месте не было, не у кого было спросить, считать ли мне всё же баланс или уже не напрягаться, а собирать вещички...
Помню, я села тогда за свой стол, положила голову на руки и просто бездумно смотрела на наших суетящихся женщин. Пока кто-то из них, кажется, Маргарита Петровна, проносясь мимо моего стола, не сказала мне: «А ты чего спишь? Наводи порядок в своих делах, скоро к нам новое начальство прибывает. Из самой Москвы!»
Так я и узнала, что, оказывается, Петр Дормидонтыч до работы сегодня не добрался, так как его взяли в администрации города, прямо в кабинете одного из чиновников. Вместе с этим самым чиновником.
И что в городе уже вовсю говорят, что кресло под нашим нынешним мэром сильно зашаталось. А также под парочкой его заместителей. Но точно никто ничего не знает кроме того, что в городе сейчас работают следователи из самой Москвы. И Пётр Дормидонтович увезён в следственный изолятор также в Первопрестольную.
Так что, к большому сожалению жителей нашего городка, всем приходится довольствоваться лишь слухами и предположениями, которых уже наплодилось великое множество. Но все горожане как один надеются, что хотя бы теперь свет на нашей лесной дороге будет!
А нашим новым начальником стал Андрей. Вот такие выкрутасы. Из серии "нарочно не придумаешь". Но, как это говорится, ничего нельзя выдумать, чего бы в жизни быть не могло…
Все эти события уже утеряли для меня свою остроту, как-то подзабылись, начали потихоньку оставаться в прошлом. Я совсем не думала ни о Петре Дормидонтыче, ни о его подельниках. Там, в Москве, разберутся.
Но слова о соображениях безопасности, произнесённые Эдуардом Андреевичем, царапнули меня. Хотя мне волноваться не о чем. Камеры в наш офис поставили только сейчас,
Ведь если бы злоумышленники увидели меня тогда из окна, выскальзывающую из нашего офисного здания, я бы точно до своего дома уже не дошла бы. Прихлопнули бы как муху, да и всё.
Сейчас я понимаю это очень отчётливо. Я поёживаюсь от ужаса, вдруг нахлынувшего на меня. Да успокойся уже, Марианна. Всё хорошо. Камер не было. А дядя Жора спал. Он даже храпел немного. Так что, успокойся, всё ок.
– Ну так что, Марианночка, мой сын заедет за тобой? – спрашивает между тем Эдуард Андреевич. А, ну да, Эдуард Андреевич просит, чтобы я навестила его маму, ну да. Его сын. Андрей.
– Нет! – вскидываюсь я. – Нет, я… я доеду сама! Вы только скажите мне адрес… – о чёрт, чего я так раскричалась-то? Вот и Мария Петровна из второго подъезда замешкалась прямо напротив меня, поправляя что-то в своей объёмистой хозяйственной сумке.
Я отхожу подальше от любознательной старушки, вежливо кивнув ей в знак приветствия. С нашими бабушками попробуй, не поздоровайся. Сразу кем только не прослывёшь.
Эдуард Андреевич не настаивает на кандидатуре Андрея: «Нет, так нет, – покладисто говорит он. – Но без машины туда добираться неудобно, да и дочка всё равно собиралась навестить бабушку. Вы ведь, кажется, подружились с Анжелой?»
Против компании Анжелы я действительно ничего не имею. С ней будет веселее, конечно. И потом, я сама не очень представляю, о чём говорить с… с прабабушкой Алёнки! Я увижу прабабушку моей Алёнки! Моё настроение мгновенно взлетает до небес. Мои страхи, как по волшебству, задвигаются в прошлое, туда, где им и положено быть.
– Кудай-то собралась, Марианна? – интересуется Мария Петровна, когда я пробегаю мимо…
– Я? К бабушке. Я собралась к бабушке, Марь Петровна! – счастливо выпаливаю я, глядя в выцветшие слезящиеся глаза старушки.
– А, ну дело хорошее. Нонче Пасха-то рано. Как раз и успеешь оградку-то покрасить…
Ой. Точно.
глава 72
Марианна
– Возьми, детонька, возьми, милая… – прабабушка Алёнки вешает мне на шею простую иконку с изображением Богородицы, – специально для тебя брала, милая… Она освящённая, носи на здоровье. Дай ещё поглядеть на твоё личико. Такой и представляла тебя, милая моя девочка. Посмотрела на тебя, и спокойно на душе стало. Теперь и помереть не страшно, перед Судом предстать Господним.
– Ой, ну бабуль! Не говори опять про Суд! Я прям слушать боюсь! Рано тебе ещё туда представать! – Анжела обнимает маленькую сухонькую старушку с живыми голубыми глазами. Глаза у бабушки Изабеллы светлые-светлые, как выцветший на солнце голубой ситец.
– А ты, негодница? Слушаешься родителей? – улыбается бабушка Изабелла внучке.
– А то, бабуль!
– Ох, избаловали её, никакого сладу с девкой нет, – жалуется мне бабушка, – пороть тебя, Анжелка, надо было, пороть. Да уж поздно.