Горький лимонад
Шрифт:
Пользуясь возможностью, я все еще изучаю ее руками, чтобы запомнить, как чувствуются ее груди в моих ладонях, и вспоминать о них сегодня вечером, когда мне придется дрочить минимум раз сорок, думая о том, какая она была пьяная и готовая для меня.
— Ты дашь мне поиграться со своими синими яйцами, — говорит она мне в ухо.
Я слышу, как хлопает дверь, и смотрю в зеркало позади головы Саши — Питер наконец-то понял намек.
— Синими яйцами, да?
— Да, девочки могут сделать яйца очень синими, — говорит она.
Саша опускает руки и задирает платье до талии, подцепляя пальцами свои трусики, которые затем тянет вниз, пока они не спадают на ее туфли
Я делаю несколько шагов назад, чтобы запереть дверь.
— Саша, ты пьяна, — повторяю я снова.
— Я чувствую боль прямо здесь, — говорит она, указывая себе между ног. — Избавь меня от нее.
Она тянется к моей руке и засовывает ее между своими влажными бедрами. Если я собираюсь помочь ей избавиться от этой боли, то должен сделать это правильно. Я становлюсь на колени и кладу ее ноги на свои плечи. Утыкаюсь лицом в ее лоно, и, словно доктор, делаю все возможное, чтобы обезболить этот зуд между ее ног. Меньше чем через секунду она раскрывается навстречу моему лицу, с криками и стонами впиваясь своими ноготками в собственные волосы. Другой рукой она давит мне на затылок, подталкивая мою голову еще ближе к ней.
— Теперь я понимаю, — стонет она.
— Что? — спрашиваю я, хотя мои губы и язык заняты другим делом.
Саша чувствует вибрацию от моих слов, и прижимается к моему лицу еще крепче.
— Почему женщины любят бородатых.
После ее слов я прижимаюсь сильнее, позволяя своей бороде получить более тесное соприкосновение с ее очень чувствительной голой кожей. Стоны Саши превращаются в громкие крики, кто-то даже стучит в дверь. Этот кто-то, наверное, думает, что я убиваю ее здесь.
— Не останавливайся. Просто не останавливайся. Не думай об этой двери.
Я делаю, как она говорит, посасывая и покусывая, нажимая и подталкивая — все то, что умею лучше всего. Наконец, ее тело содрогается перед моим лицом так сильно, что моя шея, кажется, хрустит. Святой ад, это мощно. Она обхватывает ладонями мое лицо и пытается поднять меня на ноги.
— Ну, и как ты теперь относишься к грязным ртам? — спрашиваю я ее.
Она ничего не отвечает. Вместо этого просто притягивает мое лицо к своему и засовывает свой язык мне в рот. Пусть это никогда не закончится. Я не могу себя больше контролировать.
— Ты все еще хочешь поговорить о моих синих яйцах? — спрашиваю я ее.
— Я могу позаботиться о них для тебя, — говорит она.
— Нужно сначала выйти отсюда, — отвечаю я, хотя и понимаю, что моим яйцам это причинит еще больше боли.
ГЛАВА 16
САША
Напиваться — не очень хорошая идея. Но вести себя так, как никогда бы не смогла по-трезвому, — почти всегда идея хорошая. Думаю, да. Только так я могу делать то, чего не должна делать или то, о чем не должна думать. Вроде того, что вытворяю сейчас. Сижу на раковине в общественном туалете, а мои трусики валяются на грязном полу. Как только виски выветрится, я пожалею о каждой секунде прошедших трех часов моей жизни, начиная с поцелуев с незнакомцем на танцполе — я почти уверена, что мы разнесли там столы. А что хуже, или, может, лучше — это выражение лица Джегза прямо сейчас. В конечном итоге я собираюсь разбить
— Ты должна снова надеть эти сексуальные крошечные трусики, — говорит мне Джегз, держась за свой член.
Он выглядит так, будто ему больно. Я могу это исправить. Но он хочет подождать, пока мы доберемся домой, или как я должна называть место, которое не является моим домом, но где я вынуждена остаться.
Нам нужно уйти. Я имею в виду эту уборную, эту отвратительную, вонючую уборную, в которой у меня начинает кружиться голова. Да и Джегз будто раскачивается вместе с ней. Это не закончится хорошо. Я официально потеряла контроль. И кажется, мне это нравится. И кажется, эта песня… Нет, это «Я так завелась, и кажется, мне это нравится…». (Прим. песня группы Pointer sisters «I’m so exited»). Я представляю, что моя рука — это микрофон, и напеваю слова этой очень забавной песни из восьмидесятых, в исполнении… кто ее поет? Э… эм… ааа… Pointer Sisters! Да, точно.
— Сегодня та ночь, когда все свершится.
Сегодня отложишь другие дела.
Доставим себе удовольствие ночью.
Я хочу обнять тебя.
И когда ты так мееееееедленно танцуешь,
Я так завожусь, и ты это не скроешь.
— Не те слова, — смеется Джегз.
— Тсс! — отвечаю я. — Ты теряешь контроль, и кажется, мне это нравится…
О, те слова, о которых я думала! Стоп. Я собираюсь потерять контроль.
— Ну, Саша… — покачивающиеся движения фигуры Джегза прерывает мой концерт.
— Я знаю, я знаю, я знаю, я знаю… — пою я.
— Ладно, — смеется он.
— И если ты будешь так медленно двигаться, я все отпущу… — продолжаю петь я.
— Ты отпустишь что? — спрашивает он, выглядя полностью растерянным.
Джегз обнимает меня за талию и, кажется, поднимает, или, может, это уборная начинает вращаться в обратную сторону. Я как хомячок в одном из тех глупых маленьких пластиковых шариков.
— Я так завелась, и ты не в силах скрыть это! Я знаю, я знаю, я знаю, я хочу тебя… я хочу тебя…
— Я тоже хочу тебя, — бормочет он, натягивая на меня трусики.
— Кажется, эти слова не оттуда, — отвечаю я, когда его плечо надавливает на мой живот. Я что, вверх ногами? А это пол? Джегз держит руку на моей заднице, поддерживая платье, но я не уверена, поможет ли это, поскольку оно слишком короткое. — Если ты меня не опустишь, меня сейчас вырвет.