Горький мед
Шрифт:
При воспоминании о своем родном жилище, к которому она, при сложившихся обстоятельствах, даже близко боится подойти, и при мысли о возможности провести ночь в чужом доме, на чужой раскладушке сиротливое чувство бездомности и неприкаянности охватило вдруг Ольгу, какой-то колючий, противный комок подкатил к горлу, и она нервно сглотнула.
— Подумаешь, дождь! У меня зонтик есть…
В результате многолетней дружбы Светка научилась без слов понимать настроение подруги и, зная ее характер, ясно почувствовала, что все уговоры бесполезны.
— Ну что ж, Олюнь, — огорченно вздохнула она, — надеюсь, ты не
— Да-да, конечно, — забормотала Ольга, обнимая подругу, — денька через три… через два… снова…
— Ты про квартиру-то Шурику обязательно скажи, — шепнула ей на прощание Светка и, повернувшись в сторону дивана, громко заявила: — Значит, так, Шурик, жду тебя ровно полчаса и выхожу. Не вздумай сбежать!
Тот укоризненно посмотрел на нее и, обреченно вздыхая, поплелся за Ольгой.
По дороге к метро, на ходу, Ольга рассказала Шурику о посещении ее квартиры неизвестными, которые, скорее всего, рассчитывали застать не только хозяйку, но и скрывавшуюся, возможно, у нее подругу. Однако уйти им пришлось не солоно хлебавши, ибо Ольга, следуя указаниям Шурика, не оставила в квартире не только адресов и телефонов своих знакомых, но даже ни одной фотографии.
— Молодец! — похвалил он. — Действовала правильно. — И замолчал, так как мысли его были заняты сейчас другими проблемами.
— Но как же мне быть, Шурик? — в отчаянии воскликнула Ольга. — Мне страшно даже к дому подойти.
— Ничего, — успокоил он, — поживешь пока в Александровке, у тебя еще две недели впереди.
— Думаешь, за две недели что-то прояснится? — спросила она с сомнением.
— Уверен, что даже раньше, — твердо произнес Шурик, и Ольга почувствовала, что это не голословное заявление, что он явно руководствовался какими-то соображениями, которыми не хотел пока делиться с ней.
До метро оставалось всего метров двести, когда что-то вверху треснуло, разорвалось, громыхнуло над самыми головами, и неожиданно, без всякого предупреждения, хлынул вдруг такой ливень, будто кто-то невидимый принялся поливать землю мощной струей из брандспойта невероятного диаметра. Со всех сторон раздались вскрики, повизгивание, и застигнутые врасплох люди во всю прыть устремились в сторону метро.
Ольга, едва поспевая, бежала за Шуриком и, беспокоясь, как бы не размок гипс, старалась держать раскрытый зонт над его левой рукой в черном чехле.
При входе на станцию метро, между огромными колоннами, поддерживавшими спасительный навес, скопилось много людей: были здесь и пострадавшие, загнанные сюда чудовищным небесным брандспойтом, и успевшие за минуту-другую вымокнуть до нитки, были и благополучные счастливцы, вышедшие из недр метрополитена сухими и невредимыми и с недоумением взиравшие на неожиданное препятствие, которое возникло на их пути. Никто не решался выйти из-под навеса; даже оснащенные зонтиками и плащами, и те выжидали, растерянно переминаясь с ноги на ногу.
— Оля, тебе надо вернуться, — заявил Шурик, как только они оказались возле входа в метро, — ты посмотри на себя, ну куда ты в таком виде поедешь? Ты же простудишься!
Ольга действительно чувствовала себя очень неуютно, ей было зябко в промокшем насквозь плаще, вода холодными струйками стекала с волос за шиворот, непослушные
Вдруг дождь, зарядивший, казалось, надолго, прекратился так же резко и неожиданно, как и начался.
— Ну все, — обрадовался Шурик и потянул Ольгу за руку, — можно идти. Пойдем!
Она высвободила свою руку и отчаянно помотала головой.
— Нет, Шурик, я в Александровку!
Он с удивлением посмотрел на Ольгу: она улыбалась как-то виновато, даже беспомощно, но глаза горели такой твердой, даже слегка истерической решимостью, что Шурик сразу понял бессмысленность дальнейших уговоров, сник и поскучнел. «Олюня — упрямица, каких свет не видывал, — вспомнились ему слова Светки, — если что надумает — все, с места ее не сдвинешь, скалой стоит».
— Знаешь что? — Шурик вдруг оживился от внезапно осенившей его мысли. — Давай компромисс. Ты поедешь, ладно, но на машине. Я ловлю машину, договариваюсь с водителем, он довозит тебя до Пушкино, не так уж это и далеко. Лады? — Заметив Ольгины колебания, добавил: — О финансах не беспокойся, я тут на днях за одну программу кучу денег отхватил… Так я иду? — И, не дожидаясь ее согласия, Шурик выскочил из-под навеса и помчался к проезжей части.
Ольга пошла следом за ним. Мысль доехать до Пушкино в теплой машине, а не трястись в мокром плаще на электричке с выбитыми окнами показалась ей настолько заманчивой, что она почувствовала, как трудно ей отказаться от предложенного Шуриком комфорта.
Стоя на краю тротуара, она наблюдала, как метрах в десяти от нее он останавливает одну машину за другой, что-то говорит водителю, размахивая при этом здоровой рукой, потом дверца захлопывается и машина продолжает свой путь.
Внезапно Ольга услышала резкий звук тормозов, красные «жигули», проехав мимо, остановились и, посигналив, попятились назад. Непроизвольно оглянувшись, она увидела серые улыбающиеся глаза и светлую бороду выходящего из машины человека. Человека, которого не надеялась уже встретить и которого ей хотелось увидеть больше всего на свете. Улыбка озаряла его лицо, и Ольге показалось, что оно светится и плывет навстречу ей сквозь влажную пелену наступающих сумерек.
— Кирилл! Вы?! — радостно воскликнула она.
— Я вас в последний момент заметил, — продолжая улыбаться, сказал Кирилл. — А как Павел Сергеевич? Уже дома?
— Да, его выписали, он в Александровке сейчас, — проговорила Ольга, все еще не веря своим глазам и боясь, что Кирилл вдруг растает, как мираж в серебристом туманном воздухе.
Шурик, увидев, что она беседует с водителем красных «жигулей», подскочил к ним и с ходу включился в разговор:
— Не обидим, друг, оплата в два конца! Ну как? Договорились? — И, заметив недоуменный взгляд Кирилла, поспешил добавить: — Ну ладно, в три. Идет?
Ольга звонко расхохоталась.
— Познакомься, Шурик, это Кирилл, — весело произнесла она, и глаза ее заблестели какой-то особенной теплотой.
Шурик растерялся и озадаченно уставился на Ольгиного знакомца.
— Он вместе с дядей Пашей в больнице лежал, — пояснила Ольга, — он летчик… то есть нет, штурман… А это Шурик, — обращаясь к Кириллу, сказала она и тут же поправилась: — то есть Александр… Программист высшего класса и неисправимый походник.
Шурик смущенно пожал протянутую руку.