Горький мед
Шрифт:
Тут она подумала, что Пол, наверное, еще не вернулся из Европы. Когда ему сообщили о трагедии? Глэдис смутно помнила, что он собирался участвовать в какой-то регате. Ни малейшего сомнения в том, что, получив такое известие, Пол все бросит и вылетит в Нью-Йорк. Или скорее в Лондон — ведь самолет упал в море недалеко от берегов Альбиона.
В конце концов, так и не решившись звонить, Глэдис достала бумагу и написала Полу письмо, в котором, как смогла, постаралась выразила ему свое сочувствие. Письмо вышло коротким, но искренним. Положив его в конверт
До самого вечера она все никак не могла прийти в себя. Она двигалась словно во сне. Дуг, вернувшись домой, все-таки заметил, что с ней что-то неладно.
— Что с тобой сегодня? — спросил он. — Ты, похоже, даже не причесывалась!
— Это все из-за Селины, — честно ответила она. — Я ужасно расстроилась.
— Вот не знал, что ты была с ней так дружна, — заметил Дуг. — Ведь вы встречались, наверное, раза два, не больше?..
— Я снимала ее для обложки ее нового романа. Последнего романа, — тихо сказала Глэдис. — Там, в «Тайме», — один из моих снимков.
Дуглас нахмурился.
— Ты мне этого не говорила, — сказал он с осуждением.
— Должно быть, я просто забыла, — отозвалась Глэдис рассеянно. — Ее муж… он очень любил Селину. Сейчас ему ужасно тяжело.
— Что ж, от таких вещей никто не застрахован, — промолвил Дуг и заговорил о чем-то с Джейсоном. У Глэдис упало сердце. В его словах не было ни капли сочувствия. Конечно, он не знал Селину, но состояние Глэдис он мог бы понять. Увы, ее мысли, ее огорчения и переживания ничего не значили для Дуга.
Поздно вечером, когда дети пошли спать, Глэдис включила телевизор. В ночных новостях был большой репортаж о гибели самолета, а также блок, посвященный Селине Смит. Диктор, вкратце пересказав ее биографию, сказал в заключение, что поминальная служба, вероятно, состоится в пятницу, в нью-йоркском соборе Святого Игнатия.
Должна ли она пойти туда — вот в чем вопрос. Глэдис думала об этом, тупо глядя на экран телевизора, где новости спорта сменились прогнозом погоды.
— Ты собираешься ложиться? — спросил Дуг, заглянув в гостиную.
Глэдис поспешно встала. Час был очень поздний.
— Сейчас, — ответила Глэдис и, поднявшись в спальню, заперлась в ванной комнате. Там она включила воду и снова задумалась, прислонившись к стене. О Поле Уорде, о его жене и об их семейной жизни, которая в одно краткое мгновение разбилась на тысячи кусков и рассеялась над Атлантикой.
Потом она неожиданно поймала себя на мысли, что больше не хочет спать с Дутом. Просто не хочет ложиться с ним в одну постель. И что? Потребовать себе отдельную спальню? Не лучше ли и впрямь уйти из дома и снять комнату где-нибудь в мотеле? Ах, господи, что же это за жизнь?
В конце концов она все-таки встала под душ. Она вымыла голову и долго сушила волосы феном, надеясь, что, когда она закончит, Дуг уже будет спать. Но он не спал. Он лежал в постели и читал какой-то журнал. Услышав, что Глэдис вошла, Дуг положил его на ночной столик и повернулся к ней.
— И долго
— Что именно? — спросила Глэдис, с трудом оторвавшись от мыслей о Поле.
— Ты знаешь, о чем я говорю. Ты так долго торчала в душе, что можно было подумать, будто растворилась там. Что это значит, Глэдис?
"Ничего, — хотела она ответить, но вдруг подумала:
— Какого черта?! Он сам загнал меня в угол, так пусть теперь получит то, что ему причитается".
— Ты хочешь знать? — спросила она. — Изволь. Все лето ты демонстративно пренебрегал мною. Эти три месяца стали для меня настоящим кошмаром, а все потому, что ты хотел примерно меня наказать. Только после того, как я сказала, что забуду о работе, ты решил снизойти до меня. Ты, очевидно, думаешь, что теперь все в порядке. Так вот, я буду исполнять свои обязанности по дому, но спать с тобой я больше не хочу. И ты не сможешь меня заставить, хотя и владеешь мною, как вещью.
Ничего подобного она еще никогда ему не говорила, и в первую минуту Дуг так растерялся, что даже отпрянул, как от пощечины.
— Значит, вот как? — пробормотал он, машинально потирая щеку. — Я… «владею тобой, как вещью»?
— Разве я не права? — парировала Глэдис. — Ты добился от меня чего хотел, но тебе и в голову не пришло поблагодарить меня за то, что я сделала, от чего отказалась. Ты даже не сказал мне, что просишь уступить ради нашей любви. Ты просто приказал мне, а когда я не подчинилась, ты пустил в ход кнут.
— Опять об этом! — с досадой воскликнул Дуглас. — А тебе не приходило в голову, что ты сама вынудила меня прибегнуть к столь решительным мерам?
— Что ж, если ты действительно так считаешь, мне очень жаль, — ответила Глэдис, сверкая глазами. Она смертельно устала от всего этого, к тому же тот сам факт, что Дуг рассматривал сексуальную близость как средство воздействия, казался Глэдис омерзительным.
— Не забудь внести в наш договор еще один пункт, — добавила Глэдис, не в силах, да и не желая больше сдерживаться. — Что-нибудь насчет того, что в дополнение к своим обязанностям по дому поименованная Глэдис Тейлор должна заниматься с тобой сексом, когда тебе захочется. Вне зависимости от того, есть у нее для этого настроение или нет!
— О'кей, Глэдис, я понял, — холодно сказал Дуг и… погасил свет, оставив ее исходить гневом в полной темноте. Через пять минут он уже храпел, словно ее слова не затронули в его душе ни единой струнки. Глэдис несколько часов пролежала без сна, ненавидя мужа и одновременно стыдясь этого чувства. Единственное, о чем она не жалела, это о том, что высказала Дугу все. Быть может, она сделала ему больно, но он, по крайней мере, этого заслуживал. В отличие от нее…
В конце концов Глэдис закрыла глаза и попыталась думать о Поле, но, когда она заснула, ей приснилась Седина. Она кружила над ее головой в допотопном аэроплане и что-то кричала, но, как Глэдис ни старалась, она не расслышала ни слова.