Горький привкус его поцелуев
Шрифт:
– Тогда мы оставим землю под паром, хотя я подозреваю, что остались еще трудолюбивые люди, которые предпочтут работать на свежем воздухе, а не в тесных цехах. Если мы никого не найдем, то, возможно, я сам поработаю на этой земле.
Бокок нахмурился.
– Но вы же лорд, – сказал он, как будто это объясняло все.
– Я намерен обеспечить следующего графа Грейлинга достойным наследством. И я сделаю все необходимое для его будущего.
– Конечно, милорд.
Эдвард закрыл книгу и придвинул ее к Бококу:
– Я думаю, мы закончили.
– Когда вы поговорите с Раунтри?
– Сегодня
Бокок улыбнулся:
– Вы не ждете у моря погоды.
– За последнее время я понял, что жизнь – вещь хрупкая. Лучше сразу навести порядок в делах.
Эдвард поднялся. Бокок откинулся на спинку кресла, поправил края шляпы.
– Милорд, еще раз примите мои соболезнования по поводу вашей утраты. Потерять брата нелегко.
– К сожалению, да.
Он достаточно потрудился и теперь должен был увидеть будущее своего племянника.
– Мы встретимся через две недели и посмотрим, как пойдут дела.
– Очень хорошо, милорд.
Повернувшись, управляющий отвесил поклон Джулии и сказал:
– Всего доброго, леди Грейлинг.
Она неуклюже встала с кресла, но Эдварду эта неуклюжесть показалась очаровательной.
– Передавайте привет вашей жене, мистер Бокок.
– Обязательно передам, миледи.
Затем управляющий покинул комнату. Эдвард должен был вздохнуть с облегчением, но Джулия подошла к нему, и он продолжил притворяться, надеясь, что она видит в нем Альберта.
– Никогда не видела, чтобы ты был таким жестким, – сказала она, а в ее глазах читалось восхищение.
– Я всецело за снисхождение, пока этим кто-то не воспользуется. Затем наружу выходит моя жесткость.
Джулия рассмеялась:
– Мне она нравится.
Он не мог отрицать, что ее слова польстили ему.
– Я не могу позволить арендаторам думать, что они управляют моей землей. Поэтому я хочу решить вопрос с Раунтри как можно скорее. Возможно, тебе придется отправиться в деревню без меня.
– Я поеду с тобой к Раунтри. Мы начнем нашу прогулку оттуда.
Все в нем кричало о том, что это плохая идея. Но он не мог продолжать в таком же духе, дабы избавиться от ее компании.
– Отлично. Я полагаю, ехать верхом на лошади в твоем состоянии небезопасно.
– Да, я не садилась на лошадь с тех пор, как узнала, что беременна. Нам понадобится карета.
– Я распоряжусь, чтобы ее подготовили. Отправляемся через полчаса?
– Идеально.
Эдвард подождал, пока Джулия выйдет из комнаты, и только потом подошел к буфету и налил себе скотча для подкрепления.
Провести день с Джулией. Что может пойти не так?
Он выпил янтарную жидкость одним быстрым глотком и подумал о том, как много всего может пойти не так.
Джулия изо всех сил пыталась подавить разочарование от того, что Альберт подготовил для нее экипаж с кучером, а сам ехал верхом на лошади. Почему он не хочет находиться рядом с ней? Каждый раз, когда у нее складывалось впечатление, что они снова сближаются, он делал шаг назад. И хотя эти мысли казались ей смехотворными, она порой думала, что Эдвард заставил Альберта разлюбить ее.
Верх экипажа был поднят, чтобы защитить ее от ветра, так что слезы
Ей всегда нравилось кататься на лошадях, но из-за беременности она не решалась ездить верхом. Джулия хотела этого ребенка больше всего на свете, однако же успела устать от хлопот, связанных с беременностью, и особенно раздражалась в те моменты, когда ее положение разделяло ее с мужем.
Ей хотелось кричать. Возможно, она просто сошла с ума, воображая несуществующие вещи.
Альберт показал дорогу, и кучер последовал за ним. Вдалеке она увидела небольшой домик и овец, рассыпавшихся по холму. Она была знакома с Раунтри и его семьей. На Рождество Джулия привозила корзинки с гостинцами всем арендаторам.
Альберт поднял руку, и карета остановилась. Затем ее муж развернул лошадь и поскакал к ним.
– Оставайся здесь, – приказал он, прежде чем спешиться и вручить повод слуге.
После этого Альберт направился к коттеджу. Раунтри вышел к нему. Этот мужчина был почти таким же высоким, как Альберт, но при этом массивнее и шире его. И если Альберт состоял из сплошных мышц и сухожилий, то Раунтри казался дородным.
Джулия не могла различить слов, но по тону их голосов поняла, что разговор с ходу приобрел враждебный оттенок. Испугавшись, она едва не вцепилась в кучера, когда увидела, как Альберт внезапно схватил мужчину за пальто и пригвоздил его к стене коттеджа. В следующее мгновение Альберт наклонился и что-то сказал ему. Глаза Раунтри расширились. Голос мужа был настолько тихим, что Джулия едва могла его расслышать. Она не на шутку разволновалась. То же самое можно было сказать и о Раунтри, который начал отчаянно мотать головой. Альберт отпустил арендатора, отступил назад, поправил лацканы пальто и похлопал его по плечу. Они обменялись еще парой слов, прежде чем граф повернулся на каблуках, подошел к карете и забрал поводья у кучера.
Затем муж повернулся в ее сторону. Альберт никогда прежде не смотрел на нее так пристально. Казалось, ему хотелось понять реакцию супруги на ситуацию и услышать от нее похвалу.
– Ты все еще хочешь пойти в деревню?
Она кивнула:
– Я думаю, что большая чашка чая и выпечка – это отличная возможность расслабиться.
Он слегка улыбнулся:
– Действительно, это хороший способ отвлечься. Поехали.
Одним быстрым движением, от которого все внутри нее затрепетало, он взобрался на лошадь. Кучер повел карету за ним. За их супружескую жизнь она сотни раз наблюдала за тем, как муж садится на лошадь. Поэтому сейчас Джулия не могла взять в толк, почему этот момент показался ей очень чувственным. Возможно, потому что за время его отсутствия ее жизнь стала невероятно целомудренной. Она не смотрела на других мужчин и не искала ему замены. Ее никогда не тянуло к другим мужчинам так, как тянуло к Альберту. С момента их знакомства он полностью подчинил ее своей власти.