Горький шоколад

Субботин Максим Владимирович

К концу дня у него на столе лежало тонкое досье. Убедившись, что все неотложные дела решены, а нерешенные преспокойно можно отложить до завтра, Макс заперся в кабинете и углубился в чтение. Габриэль Саманта Кромби, уроженка штата Калифорния, единственный ребенок в семье: старший брат скончался пару лет назад от передозировки героина. Предусмотрительный Ник собрал кое-что и на него, но там как раз все было предсказуемо: ранние приводы, кражи, штрафы, хранение и распространение. Смерть была единственным логичным концом его короткой двадцатилетней жизни. Вот только жил Стивен Кромби на другом

конце города и никаких связей с семей не поддерживал.

Мать Габриэль скончалась примерно полгода назад: пила давно и много, болела циррозом, но в конечном итоге ее убил обширный инсульт. Неотложка приехала, когда миссис Кромби была окончательно и бесповоротно мертва. Все это время Габриэль пыталась реанимировать ее, но на этот случай у идеальной девочки не нашлось подходящих знаний и практики.

Оставался отец: азартный игрок, живущий на пособие. Тунеядец, одним словом. Играл много и часто, имел приводы, но никогда не попадался по-крупному. Баловался марихуаной.

Что ж, семейный анамнез буквально вопил о том, что его теория не так далека от истины. Марго была настоящим джек-потом для кого-то, вроде Габриэль. И все же…

Макс допил кофе и продолжил чтение.

В отличие от своей насквозь гнилой семейки, Габриэль была сущим ангелом: училась в обычной муниципальной школе, занималась общественно-полезной деятельностью — вела колонку в газете, занималась подготовкой мероприятий, даже взяла шефство над несколькими младшекласниками. Была участницей драмкружка, занималась фотографией. И ее имя было в десятке лучших выпускников. Нику даже удалось раздобыть те самые рекомендации, о которых проговорилась Эль. Макс вскользь прочел их: ответственная, талантливая, креативная, настойчивая и чрезвычайно одаренная. Бла-бла-бла.

За пределами школы Габриэль Кромби подрабатывала в нескольких забегаловках, иногда нанималась няней на выходные. Некоторое время назад устроилась работать в приличный магазин, но была уволена оттуда через месяц: без рекомендаций, без оплаты, с формулировкой «конфликтная». Макс попытался за это зацепится, но жизненный опыт подсказывал, что скорее всего дело было либо в какой-то истеричной клиентке, либо — почему-то именно эта версия казалась более правдоподобной — на хорошенькую милашку запал хозяин. Иначе стали бы брать голодранку на такую работу?

Похоже, девчонка в самом деле говорила правду. Она подала документы, значилась списке на стипендию.

Имея на руках все эти сведения, Макс испытывал что-то похожее на угрызения совести за то, что утром надавил на гостью, повысил на нее голос. Даже если шансы, что она врет и говорит правду, были пятьдесят на пятьдесят. Желающих что-либо поиметь с него самого или членов его семьи всегда было много — нормальное положение дел среди людей с очень высоким достатком. Макс научился с подозрением относиться ко всем, кто казался слишком… хорошим.

Но… Он до сих пор видел перед собой ее испуганные, полные непонимания и обиды глаза, когда обвинил в попытке манипулировать Марго. Нехорошо вышло, что и говорить. Следовало пойти проторенной дорожкой и сперва найти доказательства, чтобы потом с чистой совестью прижать милашку к стенке. Чего завелся? Тогда бы совесть не ела его поедом.

А так, вспылил как какой-то юнец. И объяснение внезапному всплеску тестостерона было только одно — Габриель ему понравилась. Неожиданно вторглась в его жизнь, в его мысли. Глупость? Блажь? Желание подсознательно что-то доказать самому себе? Или все куда проще — и его действительно привлекает ее свежесть, невинность, необычная для его круга естественная красота?

Короче говоря, желая хоть как-то загладить перед гостьей свою вину, Макс заехал в дорогущую шоколадницу и купил коробку шоколадных конфет, самых лучших какие у них были: в, мать его, помадке с вкраплениями золота. Ничего подобного девчонка в жизни не пробовала и вряд ли когда-нибудь попробует. Так что воспоминания о лакомстве останутся с ней надолго.

«Приватный танец заказать что ли?»

Или спуститься в зал, к барной стойке, и подождать, пока к нему выплывет какая-нибудь девица, желающая на одну ночь почувствовать себя на вершине мира. Хотел ли он поразвлечься? Пожалуй, да. Даже не поразвлечься — отвлечься, избавиться от ненужных мыслей и дурацкого чувства вины. А что прочищает голову лучше хорошего секса? Вот только секс действительно должен быть хорошим, а не таким же искусственным и насквозь фальшивым, как большинство местных девиц.

«Да уж, Максимилиан, стареешь. Эту не хочу, ту не желаю, тут ненатурально стонут или хреново сосут».

А главное — нет бы идти и проверять, так нет — сидит и сам себе имеет мозг.

Короче!

Макс хлопнул себя по коленям. Хватит тухнуть, пора действовать. Он поднялся и как раз направился прочь из VIP-ложи, когда увидел приближающуюся фигуру. Странное дело, сам он никого не заказывал, а без его позволения совать нос в ложу не посмел бы никто из местных — их банально остановили бы охранники.

«Хорошо, кто же ты?»

Фигура вынырнула из тени, появилась в круге света и остановилась, уперев руки в бока.

— Тина?! — удивлению Макса не было предела. — Тина, уж не обманывают ли меня мои глаза?

— Не знаю, — в голосе вошедшей звучало неприкрытое удовольствие от произведенного эффекта. — Не рад меня видеть?

Макс сграбастал ее в охапку, приподнял над полом. Она была ниже его на голову, миниатюрная, но не худая.

Господи, Тина, его бывшая, здесь, не черте где в Лондоне, а здесь, в закрытом мужском клубе, где он меньше всего ожидал ее увидеть.

— Ребра… — прошептала она, смеясь через боль.

— Прости! — он поспешно поставил ее на пол. — Какими судьбами? Надолго? И погоди… почему тебя пропустили?

— Допрос с пристрастием, — усмехнулась она, поправляя платье — простое черное короткое платье, без украшений. Украшением была она сама с точеной фигуркой и гордой осанкой женщины, знающей себе цену. — Я проездом. Завтра улетаю обратно. Позвонить не могла, потеряла номер твоего телефона, — она пожала плечами, мол, так уж случилось. — Вспомнила, что ты иногда любишь здесь прожигать жизнь, проезжала мимо и подумала, что не много потеряю, если рискну. Сказала охране, что я — твоя будущая жена и погрозила уволить всех к чертям собачьим, если не позволят мне проверить, с кем там развлекается мой будущий муженёк.