Горький вкус времени

Джоансен Айрис

– Пусть ждут за углом кафе, – предупредила Нана, направляясь с Жюльеттой к двери. – Какой толк из того, что, перестав надевать шелковые платья, вы сюда явитесь в роскошном экипаже!

– Я об этом уже подумала. – Жюльетта сокрушенно посмотрела на свое синее полотняное платье с простенькой белой муслиновой косынкой. – Еще одна маскировка.

* * *

Утаивать свое посещение кафе «Дю Ша» от Жан-Марка оказалось исключительно просто. В следующий вторник его вызвали в Гавр,

где местные власти решили установить непомерный налог на складские товары. Жан-Марк вернулся в Париж только во второй половине дня 23 июня.

Жюльетта в саду писала портрет Леона в образе Самсона, когда за ее спиной неожиданно возник Жан-Марк.

– На сегодня все, Леон.

Жюльетту охватила радость. Он вернулся.

Гигант что-то смущенно пробормотал Жан-Марку, схватил рубашку и чуть не бегом пустился по дорожке к дому.

– Я никогда не закончу картины, если вы будете отсылать моих натурщиков. – Жюльетта продолжала наносить яркие мазки на холст.

– Меня уже бесит сама мысль о том, что вы пишете этого красивого бегемота без одежды.

– Вы преувеличиваете. Леон был всего лишь без рубашки. Позировать обнаженным он стесняется, хотя я и убеждала, что его красивое тело в образе Самсона – не срам, а религиозный…

– Вы попросили его… Повернитесь и посмотрите на меня, черт побери!

Жюльетта подняла глаза от мольберта и посмотрела на Жан-Марка.

Вид у него был измученный. Скорбные морщины залегли возле рта, а под глазами темные круги. Жюльетта испытала почти неодолимое желание броситься к нему в объятия и утешить.

– Вам следует немедленно отправляться в постель, а не морочить мне здесь голову. У вас ужасный вид.

– В отличие от вашего прекрасного Самсона? – ядовито спросил Жан-Марк.

– Да. – Жюльетта положила кисть. – Вы бы никогда не могли быть Самсоном. Я вижу вас князем времен Возрождения или, может быть, египетским фараоном, но я… – Она тут же возразила себе:

– Нет, я никогда не могла бы написать вас в образе кого-то еще, кроме вас самого. Но что вы стоите как истукан? Отправляйтесь в постель.

Жан-Марк долго смотрел на нее.

– Я хотел увидеть вас.

Жюльетта встретилась с ним взглядом, и ей пришлось сделать над собой усилие и отвести глаза.

– Ну что ж, вы меня увидели. Как все прошло, хорошо?

– Нет. Они отказались снизить налог.

– Мне очень жаль.

– Я… думал о вас, пока был в отъезде. А вы?

Жюльетта молчала. Она не могла признаться, сколько ночей провела без сна, думая о нем.

– Полагаю, что думали. – Жан-Марк криво улыбнулся. И снова замолчал, глядя на нее. – Я хочу сообщить вам о вашей победе.

– Победе?

– Я поймал себя на том, что думаю не только о том, как мне хотелось бы оказаться у вас между ног, но и о том, как мне не хватает

вас, вашего общества. – Жан-Марк протянул руку и нежно дотронулся до щеки Жюльетты. – Иногда я даже мечтал, чтобы вы были просто рядом, и мне бы этого было достаточно. Разве вы не находите это странным?

Ей следовало отклониться от сладкой горечи его прикосновения. Но она упивалась им.

– Только иногда?

– Будьте довольны и малыми победами. Большего я вам не дам.

– Я вообще не считаю это победой. – Жюльетта снова повернулась к холсту и взялась за кисть. – Я не собираюсь бороться с вами. А теперь идите в постель, пока не свалились прямо здесь.

– Робер говорит, что вы много времени проводили в своей комнате. Вы были нездоровы? Жюльетта внутренне ощетинилась.

– Совершенно здорова. Я что, не имею права проводить время где хочу?

– Боже милостивый, я всего лишь спросил. Неужели вам никогда не приходило в голову, что я могу о вас беспокоиться?

Жюльетту окатила такая волна тепла, что она боялась взглянуть на Жан-Марка, чтобы не выдать себя.

– Нет, это никогда не приходило мне в голову. Я… спасибо.

Девушка чувствовала взгляд Жан-Марка на своей спине, и, хотя ей отчаянно хотелось снова обернуться, она продолжала, но уже машинально, водить кистью по холсту.

– Жюльетта. – Его голос звучал глухо. – Я скучал по вас.

Она не ответила. Если она заговорит, у нее задрожит голос и он поймет, как ей дорог.

Жан-Марк еще с минуту постоял молча, а потом Жюльетта услышала его тяжелые усталые шаги по дорожке.

Она не могла отпустить его так.

– Жан-Марк!

Он обернулся.

– Да?

Жюльетта лихорадочно искала, что бы сказать, не выдав своих чувств.

– Я тут на днях смотрела на свою картину «Танцующий ветер» и решила, что в золотом салоне ему не место среди шедевров. Я собираюсь написать вам его снова. Куда вы поставили статуэтку после нашего возвращения в Париж?

Жан-Марк насторожился.

– Ящик в подвале, но я не хочу, чтобы его трогали. Вряд ли это будет безопасно – вынести статуэтку в сад, чтобы писать ее. – Он слегка улыбнулся. – Кроме того, я очень люблю ту вашу картину в салоне. Она навевает некоторые воспоминания. Другая мне не нужна.

Картина навевала много воспоминаний и на Жюльетту – Версаль, гостиница, аббатство, Жан-Марк.

– Хорошо.

Жан-Марк стоял, не сводя глаз с ее лица.

– Это все?

Он был усталым, расстроенным и нуждался в утешении. Жюльетта не могла оттолкнуть его, чтобы защитить себя. Сдаться – это тоже не в ее натуре, но все-таки она должна была дать ему хоть что-то.

– Нет. – Она снова повернулась к холсту и приглушенно произнесла:

– Я рада, что вы дома. Я… тоже скучала.