Горькое лекарство

Парецки Сара

Она слегка порозовела:

– Нет, нет, Вик. У меня и в мыслях этого не было. И конечно же ты можешь взять мою машину.

Я прошла в ее кабинет за ключами.

– Заодно одолжи мне твой лабораторный халат. Или халат Кэрол, он мне больше подходит по размеру. А также пластиковые перчатки.

Ее глаза сузились.

– Не хочу знать, зачем они тебе, но, пожалуйста, бери.

Она достала стерильно чистый халат и вручила мне две пары лабораторных перчаток.

Ее почтенный «датсун» был запаркован позади клиники.

Лотти пошла проводить меня, напоследок окинув обеспокоенным взглядом:

– Ты должна соблюдать крайнюю осторожность, Вик. Это лето было для меня очень тяжелым. Я не выдержу, если и с тобой что-нибудь случится...

Обычно мы не проявляем столь бурно наши чувства, но на этот раз я бросилась к Лотти и расцеловала ее.

– Слушай, я ведь и сама немножко боюсь. Постараюсь дать о себе знать, хотя вернусь поздно. Ну а если я попадусь по глупости или неосторожности, уведомь Мюррея о моем местонахождении. О'кей?

Она согласно кивнула и пошла к больным, плечи опущены, словно внезапно состарилась.

Лотти хвастается, что может соперничать со Стерлингом Моссом, и водит свою машину небрежно с космической скоростью. Увы, ее бесстрашие отнюдь не заменяло класс вождения, а потому все части автомобиля разболтаны сверх меры, особенно коробка скоростей. От меня потребовались большое умение безопасно нырять в поток автомобилей, а также напряженное внимание: не ведется ли за мной наблюдение? Проехав пару миль, я резко затормозила. С облегчением отметив, что больше никто не остановился, я вновь безмятежно влилась в бесконечный поток машин. Нет, «хвоста» не было.

На северо-западе жара была ощутимее. Вдали от озера температура подскакивала градусов этак на пятнадцать. Наплевательское отношение Лотти к комфорту состояло также в отсутствии кондиционера. Я сбросила жакет, но подмышки уже вспотели.

Когда я свернула южней и взяла курс на «Дружбу-5», вид у меня был такой, словно три дня шла пешком по Долине Смерти. Я проникла в госпиталь через парадный вход. В прошлый раз меня видели здесь только люди из приемного покоя и Алан Хамфрис. Четыре недели назад я была в джинсах, так что сегодня могла сойти за обычную посетительницу.

Пройдя в комнату отдыха, я умылась и причесалась, стараясь придать себе облик профессионального медицинского работника. Убедившись, что мне это более или менее удалось, возвратилась к справочной в главном вестибюле.

Чистенькая седовласая дама, облаченная в розовый халат добровольной помощницы, улыбнулась мне и спросила, может ли быть чем-нибудь полезной.

– Не подскажете, как мне пройти в помещение архива?

– Конечно, пойдете прямо по вестибюлю, свернете налево и там подниметесь на второй этаж. Это легко найти.

– Ах! Вот ведь незадача, – смущенно сказала я, – у меня назначена встреча с заведующей, а я забыла записать ее имя в блокнот.

Дама понимающе улыбнулась: все мы время от

времени проявляем забывчивость. Она сверилась со справочником:

– Рут Энн Мотли.

Я поблагодарила и двинулась в путь по вестибюлю. Правда, вместо того чтобы подняться по лестнице, направилась к входу в приемную «Скорой помощи», куда в тот день привезли Консуэло. Надела халат Лотти, извлеченный из портфеля, и сразу же стала как бы деталью окружающей обстановки.

По левую сторону от входа находилась посетительская «Скорой помощи». В отличие от других клиник, здесь это помещение не было забито людьми, слоняющимися в ожидании «своего» доктора. В посетительской находилась всего одна женщина. Когда я порывисто проходила мимо, та поднялась, хотела, видно, что-то спросить, но вновь молча уселась.

Внутренний телефон висел неподалеку от дверей реанимационного отделения. Я позвонила дежурной телефонистке и попросила передать Рут Энн Мотли, чтобы она подошла к приемной «Скорой помощи». Через минуту моя просьба была передана по громкоговорителю.

Я стояла в том месте, откуда могла наблюдать за посетительской и входом в приемную «Скорой помощи». Минут через пять быстрым шагом в посетительскую вошла высокая стройная женщина, темноволосая, средних лет, в светло-голубом халатике. Нахмурившись, она огляделась и вышла.

Я следовала за ней, сохраняя разумную дистанцию. Женщина поднялась на второй этаж, вошла в архивный кабинет, а я, держа портфель на коленях, села в кресло шагах в тридцати. Вероятно, здесь было помещение для приезжих больных. Человек десять, в основном женщины, восседали в дешевеньких креслах в очереди к врачу.

Я сняла белый халат, сложила его и убрала в портфель. Примерно в четверть первого Рут Энн Мотли вынырнула из архива. Она пошла в моем направлении, но не ко мне, а к ванной комнате. Выйдя оттуда, Мотли зашагала к лестнице. Я подождала еще пять минут и предположила, что Мотли отправилась позавтракать.

Я быстро пересекла холл и устремилась к архиву, стараясь выглядеть как можно официальнее. Архив являл собой, по-видимому, самое кипучее поле деятельности всего госпиталя. Полдюжины столов были завалены горами досье, на каждом имелся компьютерный терминал. Стены увешаны полками, уставленными разноцветными папками.

Здесь работали две сменные дежурные – женщины. Одна из них приблизительно моего возраста, другая молоденькая, видимо, недавняя студентка. Я подошла к старшей, застенчивой особе, одетой в желтовато-розовое платье-рубашку. Коротко улыбнувшись улыбкой очень спешащего человека, я представилась:

– Элизабет Фелпс из администрации штата Иллинойс. Мы проводим внеплановую инспекцию по всем больницам с целью убедиться, что досье находятся в безопасных местах.

Женщина замигала покрасневшими глазами. По-видимому, у нее был насморк или сенная лихорадка.