Горькое логово

Апреликова Ольга

Ладно, надо искать, где оно тут теперь, спустя века – это «главное»-то, куда его спрятали… То есть «главное» переместить не могли, но положение всех каменных блоков и плит, образующих этот лабиринт штолен, штреков, шахт переместились, как в калейдоскопе. Лабиринт – это древний надежный механизм, который каждый раз, как кто-то берет одну из корон, непредсказуемо перекраивает свое пространство… какого черта они придумали тогда все эти сложности? Отбор, да. Ну ладно… Теперь не изменишь.

Сташка закрыл глаза, глубоко вдохнул до тоски знакомый, горьковатый пещерный воздух и сосредоточился. Сеть широких и узких ходов и штреков тут же представилась легко и во всех подробностях, будто выплыла из памяти. Он, кажется, действительно помнил эту пятиуровневую узорную, пятиугольную кружевную салфетку, где вместо ниток коридоры и паттерны, знал, где и как мощные скрытые механизмы перестраивали эти ходы. Это ему не мерещится, это не выдумки – он помнит Лабиринт, помнит так, будто сам нарисовал его на покрытом инеем стекле…А

ведь правда, правда, он помнит, как скрипел иней и как стыли пальцы…Уж очень холодно было…Ох. Но где же это было? Где это зимнее окно, и – когда? Лабиринту уж не меньше двух тысяч лет… И он не нарисованный. Жилы металлов и воды, слои пород, гроты, пропасти и пещеры, бездонные колодцы, клады, парочка пыльных скелетов – вполне настоящий лабиринт со старыми механизмами. Все пути ему понятны. Вот: совсем близко несколько не слишком-то и трудных выходов на поверхность. Он это видел раньше, он это знал, он бегал изменяющимися коридорами не один раз. Помнил. И опять он нисколько не удивился. Уже привык, что время от времени в нем всплывают целые материки воспоминаний. Память есть – ну и что? Вспоминается – так и должно быть… Обычное дело. Да, – выходы. И что? Из ближайшего выхода минут через двадцать выберешься под солнышко. Но сразу выбираться – главная ошибка. Из Лабиринта – не такого уж и большого, расположенного поблизости от удобного плато посреди делящего материк пополам старого горного хребта – вообще не надо искать выход. Вот в середине… Где чары сплетены в купол – что там? Шахта в центр, где круглая пещера не природного происхождения и статуи, от которых идет невидимый свет. Посмотрим, что там на этот раз. Туда-то ведь и тянет, будто магнитом. Там – самое нужное и интересное. И темноты мы тоже больше не боимся. И скелетов.

Мимо, вперед, качая фонариками, промчалось двое мальчишек. Погодя – пробрался один наощупь, свернул к тому ближнему выходу. Мальчики тоже не простые. Не наугад же они бегут и лезут. Вдруг их промчалось много, человек семь, и фонариков у них не было – молча пыхтели и стучали ботинками с железными шипами. Тоже знали, наверное, куда идти, но боковой ход, где сидел Сташка и откуда короче всего был путь вниз в круглую пещеру, никого из них не интересовал. Сташка зевнул и подумал: а как, интересно, за каждым из них наблюдают? Как успеют вмешаться, если один другого стукнет башкой о камень? Надо переждать суету. Может, придется активировать старые механизмы, а это лучше делать, когда никого больше в Лабиринте нет. Коридоры закроются, разверзнутся провалы – детям самим не выбраться…Снова зевнув, поднялся, убрел метров на двести вглубь, нашел узкий лаз, забрался, прополз вперед до уютной ниши там, где она и должна была быть, свернулся в ней клубком – хорошая куртка, теплая – и задремал. Лабиринт качался перед глазами, распутывал узлы ходов…

Во сне он надышался этими чарами так, что вот-вот из памяти опять всплывет какой-нибудь древний материк. Проснулся, поморщился и торопливо потянулся. Ну его, прошлое, надо о будущем думать…Хотелось пить, и он выполз из лаза, зевнул, еще разок потянулся и потихоньку потрусил к единственному в Лабиринте роднику – немного в стороне от круглой пещеры и на уровень ниже.

Прошло, пока он спал, часа полтора. Лабиринт стоял вокруг камнем и тьмой, но одновременно был весь внутри него самого. Он не удивлялся. Быстрее бы уж управиться – хотелось к Яруну. Мальчишек – теплые суетливые комочки – в путанице ходов стало меньше: больше половины выбрались наружу, остальные разбрелись далеко друг от друга. Двое уровнем выше ссорились возле полуразвалившегося сундука с проржавевшими доспехами. Все давно устали, наколотили синяков и хотели есть. Сташка тоже бы поел… но тут стало нужно перебираться через провал, и пока он сматывал с себя веревку, пока с трех попыток захлестнул ее за камень на той стороне, пока медленно шел по ней, вздрагивая раскинутыми руками и на всякий случай внушая себе, что он не мальчик, а летучая мышь – о еде забыл.

Журчание родничка звонко разносилось далеко вокруг. Над круглым озерцом, куда узким ручейком стекала прозрачная водица, светил вечный белый шарик. Сташка, жмурясь, улыбнулся ему, умылся, попил… Вдруг, вздрогнув, кое-что вспомнил. Развеселился. Скинул быстренько всю-всю одежду и нырнул в ледяную воду. Беззвучно завизжал от ужаса (а дна-то там все равно что нет, не озерцо это вовсе, а карстовый сенот бездонный), от ликования, стиснувшего холода и точного знания, что это любимейшее купание в жизни, которое бывает только раз. Но долго нельзя, сердце стынет, и он еще немножко поплавал, кувыркнулся над бездонной прозрачной тьмой и выплыл. Дрожа, стуча зубами, выбрался по острым камням, торопливо оделся. Тело горело, с волос текло, и хотелось смеяться. Чары вокруг веселились. Стало жарко, и он не стал снова надевать ни куртку, ни толстый свитер. Сел на бережок, несколько минут смотрел в бездонную воду и улыбался. Так хорошо было, что нашел это место родное. Но пора уж идти дальше.

Он не спеша шел по темным штрекам, осторожно залезал на карнизы; никуда не торопясь, обратно по веревке перешел провал и оставил ее, как была привязана – больше не пригодится. Ни ему, ни еще кому-нибудь. Пусть останется на память… Время становилось плотнее и медленнее. Сташка терпеливо приноравливался к его сопротивлению,

шел в волшебном мраке и размышлял о том, кем его хотят сделать, если он выиграет. А он выиграет, потому что к круглой пещере, кроме него, разумеется, никто не идет – кто наружу выбрался, а кого привлекли другие сокровища, которых здесь в Лабиринте оставлено было с избытком. Да он не может не выиграть, потому что это его Лабиринт.

Примерно через полчаса он встретился с крадущимся навстречу мальчиком. Сам Сташка давно знал, что они встретятся, знал даже, что мальчик тоже хорошо видит во тьме, но неодолимо боится сумрачных теней, черных стариков и других мальчиков – иначе что вздрагивать от каждого шороха? Хотя впервые в Лабиринте, наверное, очень страшно. Наконец ход повернул, и они увидели друг друга – неизвестно, кем показался издерганному подростку сам Сташка в этой волшебной тьме, но тот выпрямился и уставился во все глаза. Крепкий, выше Сташки, но младше остальных. С какой-то убийственной штуковиной в руках, похожей на арбалет. Сташка снисходительно улыбнулся нервно дрожащему прицелу и попросил:

– Да не бойся ты.

– Сам не бойся, – хмуро ответил мальчик. У него была косая темная челка и злые синие, прозрачные глаза. – Уматывай отсюда.

– Дурак ты, – хмыкнул Сташка.

Обошел хмуро следящего за ним прицелом и взглядом мальчишку и пошел дальше, не оглядываясь. В спину этот высокий, но словно бы младше Сташки мальчик стрелять не будет. Не подлец. Наверное. Да и стремится он в другую сторону, к выходу. Или к чему-то там еще, ведь выше пещера с какими-то сокровищами и книгами в каменных нишах и сторожем-стариком из тех черных колдунов, которые вроде бы и есть, но в то же время их и нет. Вообще-то мальчик этот на кого-то будто бы очень похож… Только злой что-то – уж слишком злой. Ладно, это его не касается.

И тут мимо уха тонко пропело железо, тюкнуло в скальный выступ и звонко забренчало под ногами. Повезло. Сташка обернулся. Мальчишка бросил арбалет и тяжело побежал прочь. Все-таки – подлец. Сташка негромко крикнул вслед:

– Встречу – башку оторву!

Подобрал арбалетную стрелку – красивенькая, в протравленных узорчиках и каких-то буковках – сунул за ремень и пошел дальше. Надо спешить.

Еще с полчаса он сползал по извилистому тесному ходу в тайный коридор, который замыкался в кольцо, и в одном месте можно было по не слишком высокой отвесной стенке вцарапаться на уровень центральной пещеры. Такая стенка его тренеру с острова и в страшном сне бы не приснилась – да он бы сам утром не поверил, что умеет так лазить – как геккон… Но умел же когда-то. Еще полчаса лез по ней, разувшись и зашвырнув наверх ботинки, лез, взмокнув, размазываясь по стенке и нашаривая знакомые мельчайшие трещинки, обдирая пальцы на руках и ногах и дрожа от напряжения…Что ж, пока летать не умеешь – ползай… Это был запасной его вход. Главный – узенький мостик над пропастью – он разбил в прошлый раз. Можно было пробраться и через один из пяти входов для наследников, хоть они и отработаны, закрыты, там проще, пнуть пару раз по секретным блокам и все откроется – только ведь нечестно. Он-то ведь не наследник, он… Кто? Хозяин Лабиринта, вот он кто. Это его старинная любимая игрушка, между прочим. Полигон для тренировок, место, где можно побыть одному или как следует спрятать что угодно…Самому спрятаться… Убежище. Сокровищница. Самая надежная система для отбора будущих императоров – ведь в случайные руки отдавать Дракона смертельно опасно. Сташка лез и пыхтел. И никаких чар. Сам должен залезть.

Наконец он заволок себя на ровный, отполированный пол, повалился на спину, едва дыша – стыдно, слабак… Нет. Просто слишком маленький в этот раз… А сколько было – этих разов? Да пес с ним, с Лабиринтом, сам-то он – кто, в конце концов? Как вспомнить-то?

Несколько минут он валялся, дыша, сунув в рот ноющий палец с оборванным ногтем и сквозь прозрачный мрак разглядывая высокий свод главной пещеры – тоже слишком ровный, чтоб быть произведением подземной реки. Какие там реки. Плавили синим огнем, с градиентом как у молнии… А камень был красным, как кровь, и остывал потом еще недели две, а они изнывали от любопытства посмотреть, что ж у них получилось… Немного, но противно закружилась голова. Что это такое он сейчас вспомнил? Кто – такой родной – был тогда с ним? Ярун? Нет… Нет, не Ярун.

Отдышался. Сел, потом встал. Холодно как… Футболку продрал на пузе… Он отошел от края, отыскал ботинки, вздрагивающими руками обулся, следя за чарами Сети вокруг и размышляя, зачем их здесь едва ли не вдесятеро больше, чем во всем остальном Лабиринте – волосы встают дыбом, столько. И нет ни одного мальчика близко, и ни одного черного старика, но шея сзади мерзнет и чешется от неотступного внимания. Следят за ним, и весь путь следили, как обещал Кощей, а теперь будто не один человек смотрит, и не двое, а толпа. А что им не следить? Только он один сюда мог добраться, из остальных пацанов только тот придурок с арбалетом подошел ближе всего, но ни отработанных и запертых детских входов для наследников, ни, уж тем более, это единственное место, где можно вскарабкаться, не нашел. Да он и в принципе не годится в наследники, злющий такой. И глупый. И подлый, раз выстрелил в спину. Сташка покрутил в руках красивенькую арбалетную стрелку, плюнул и выкинул вниз. Послушал, как жалко забренчало далеко под стеной. Пусть валяется, теперь уже не важно… Что не важно?