Горькое логово
Шрифт:
Следить за Советом было интересно только сперва. Он плохо понимал, о чем говорят взрослые. Недолго развлекался тем, что оценивал отношения этих людей друг к другу и к Яруну – но ничего настораживающего не почуял. Это единомышленники. Все они были преданы Яруну, работали вместе. А работа была тяжелой… очень. Сташка слушать и то устал. Что-то там важное они наконец решили, и возникла долгая пауза в общем разговоре. Потом кто-то неожиданно спросил:
– А как… Мальчик?
– Статус Наследника я ему уже присвоил, –
– Мальчик уж очень не прост, – осторожно сказал сухой старик в светлой форме. – Все мы видели Лабиринт.
– И Корону Астралис вы видели, и лицо его. Да, это на самом деле Кааш Дракон, во всяком случае, даже более Дракон, чем традиция нам позволяет его идентифицировать, – кивнул Ярун. – Не узнать невозможно. Историки уже воют, я знаю. Но что будет, если мы подтвердим, что это Кааш? Надо защитить ребенка. Он мал. Пусть подрастет.
– В жизни ни одного ребенка с таким самообладанием не видел. И с самоуправством… – сказал Кощей, сидящий рядом с Яруном. – Его надо держать в ежовых рукавицах.
– Да, только смотри, как бы он их не отнял и сам не примерил.
– Этот может, – усмехнулся кто-то. – Я был на плато, видел…Эти лапки. Самые те, что нужны для примерки ежовых рукавиц.
– Верно, – усмехнулся Ярун. – Да только мальчик не о том сейчас должен думать. Пусть спокойно растет.
– Его лицо… Мало того, что он, как даже я убедился, Кааш, он же, оказывается, на тебя похож, – совсем угрюмо сказал Кощей. – Мелковат, правда, но видишь его – и сначала не о Кааше думаешь, а о тебе. Все решат, что он твой бастард.
Ярун пожал плечами:
– А это что, имеет значение? Имя я ему вернул. Сын или не сын – Дракон принадлежит ему. Это он – Астропайос. Кааш Дракон, не больше, не меньше. Маленький только еще. Пусть сидит в Детской башне и растет. Этот обычай именно ради него и был придуман.
– Сколько? Пять лет, десять?
– Нет, – вдруг рассмеялся Кощей. – Столько он не высидит. Я думаю, этот птенчик скоро рванет из гнезда.
– Да, – сказал до этого молчавший другой старик в черном. Кажется, это был сам Яда-Илме, глава Ордена. – Он настоящий. Я даже догадываюсь, когда он…Явит себя.
– Великие Мистерии, – кивнул Ярун. – Нет. Ни в коем случае.
– А если он сам решит?
– Это ребенок, – сухо сказал Ярун. – Ему десять лет. У него детский мозг, и нам всем нужно, чтобы он был в покое. А то он явил вчера, что там у него в подкорковых структурах, какие чувства. Никаких с ним контактов – никому. Особенно Ордену. Успеете… Ты тоже, Макс, оставь мальчишку в покое, хватит ему характер ковать. Давно откован и так закален, что нам в страшном сне не привидится. Если он этот кладенец в ход пустит… А он пустит, если пугать.
– Не очень-то испугаешь, – пробормотал Кощей. – Это не ребенок, это…
– Это Дракон, – усмехнулся
Ярун тоже усмехнулся:
– Уж будьте уверены. Вы просто не понимаете, что это за существо, не представляете, на что он способен. Не будите лиха.
– Леги в курсе, что он тут, – сказал кто-то справа.
– Знаю, – кивнул Ярун. – А мы будем молчать. Преемник, Дракончик, бастард мой неизвестный – такие разговоры людей ему не повредят. Он другим занят. Ему бы с памятью своей совладать, а то раньше времени она его разорвет. И учиться ему еще сколько.
Сташка все выслушал. Про меч-кладенец ему понравилось. Про птенчика – нет. Про бездонную память, что разорвет ему мозг – сам знал… Да, интересно: неужели он правда настолько похож на Яруна, что его принимают за незаконного сына? Это стыдно – считаться бастардом. Может, Яруну – еще стыднее… Или нет? Сколько, Кощей проболтался, у него сейчас деток?
А память – правда, ну ее. Страшно.
Прав Ярун, еще учиться сколько, этим… государственным делам.
Ага… А главное-то во взрослых разговорах: что же это, такое-этакое, – Великие Мистерии?
Утром он проснулся поздно и долго валялся в постели, глядя, как переливаются цветные огонечки в прозрачных драконьих колючках под узким солнечным лучом из окна. Ожерелье с драконом с вечера лежало на подушке рядом. Вокруг привычная тишина, только чуть слышно тикают хриплые старинные часики под подушкой. Те, из игрушек… Сташка достал их, завел. У них завода надолго не хватает… Конечно, ерунда, если встанут, что они, игрушка, но все равно как-то не по себе. Пусть ходят. И тикают. Тиканье родное… Вокруг – дом.
Лениво он встал; умывшись и одевшись, опять вышел на балкон. За ночь его следы засыпало. С минуту он сосредоточенно ходил по снежку, стараясь угадать, где ступал вчера, потом решил, что все угадал и стал смотреть вокруг. В морозном бледно-синем небе истаивала кружевная полоска инверсионного следа. Внизу, здесь – все та же безлюдная тишина, что и вчера, и позавчера… И всегда. Только не так холодно. Хорошо бы, если б уже скорее наступило лето. Хотя здесь во дворце, где нет никаких кустиков и газонов, ничего и не изменится. Только степь снаружи будет зеленой. А потом – желтой и пыльной.
– Простудишься, – сказал Кощей, неслышно появившись в проеме дверей. – Служба не против твоих прогулок на балконе. Только надевай верхнюю одежду. Или тебе нужны няни, чтоб присматривали?
– Нет.
– Иди ешь, – Кощей усмехнулся. – Если хочешь. Доктора говорят, у тебя странный метаболизм. Не человеческий.
– Ты же сам сказал, что я чудовище… Незаконнорожденное, – тоже усмехнулся Сташка и прошел мимо него в комнату.
И тут же увидел совсем маленького, не выше Яськи, мальчика в золотисто-пушистом комбинезоне. Замер.