Горькое логово

Апреликова Ольга

– Не будем развивать тему, – Кощей плотно прикрыл дверь на балкон. – Не советую выгуливать эльфа на балконе. Если он простудится – не вылечить. А они и так недолго живут в неволе. Разумнее поберечь.

Эльф был чудом, даже несмотря на то, что рядом стоял Кощей. Лица этого золотистого мальчика Сташка никак не мог разглядеть, так низко он наклонил лохматую, слегка светящуюся голову.

– А я думал, что у эльфов есть крылья.

Малыш блеснул изумрудным глазом сквозь спутанную светящуюся челку, а Кощей неожиданно смутился:

– Действительно есть. Но ты не первый, кому этот детеныш служит, и к нам он попал уже с ампутированными крыльями. Странно, что он выжил.

Сташке

стало плохо. Он вдруг понял, что это пушистое – не комбинезон на нем, а собственная короткая густая шерстка, и все равно он, кажется, мерзнет. Или боится.

Кащей усмехнулся, еще взглянул на эльфа:

– Да, странное существо…Хлопот с ним особых нет. Ест он все то же, что и мы – когда хочет. Смотри только, чтобы не мерз. И не заставляй долго летать.

– …Летать? Разве он может?

– Крылья для эльфов рудимент. Они используют свет, чтобы летать.

Сташка подождал, пока за Кощеем закроется дверь и подошел к эльфу поближе. Тот попятился. Сташка тоже попятился, отошел подальше и сел в кресло. Он не понимал, помнит ли этого пушистого мальчика. Он слишком невероятен. Как из сна. Параллельная ветвь эволюции? Ой, нет… Нет… Он как-то связан с Сетью, он… Природа не создавала таких. А вот Сеть… Сеть могла. Но с какой целью? Не вспомнить… Эльф не поднимал головы. Он не был похож на обезьянку. Он не зверек, как хотелось бы думать Кощею. Просто очень-очень печальный мальчик в золотой шерстке… Он живой и настоящий. Он… Ярчик. От слова «яркий». А на самом деле это – Айр, «Око Дракона». Будущая девятая звезда. Но Ярчик этого не знает… Наверно. Он сам не знает, что он, как и Агаша, Кира, Митька в ЛЕСУ, – персонификация одного из мощных искусственных интеллектов Сети. С операционным доступом к собственному исходному коду. Для него стать звездой – значит перейти от одной платформы к другой, более мощной. Он и создан был с этой целью, чтоб Сеть стала умнее и мощнее… Сколько ж он уже ждет Сташкиной команды стать самим собой? Он помнит, наверное, про Сташку вообще все… Из-за шерстки он кажется толстеньким, но на самом деле под этой шерсткой хрупкие легкие косточки да жалкие жгутики мышц…Ни перед кем, кроме Яруна, Сташка не чувствовал такую вину.

Эльф вдруг поднял голову и прямо посмотрел жутко-зелеными глазами. Сташка закрыл лицо ладонями. Он испугался. Чтобя Ярчик стал звездой, надо его убить, вдруг понял Сташка с обдирающей кожу ясностью. И мальчика маленького в золотой шерстке – больше никогда не будет, а будет звезда. Для Дракона. Для этих крупных ярких звезд в черном бездонном небе. Ярчик знает это давно.

Ох, нет. Только не это. Пусть он живет, как есть, шерстяной, худенький, счастливый и не подозревающий, что он такое на самом деле… Создавать звезды Сташка и сам может.

– Уходи, – попросил Сташка. – Уходи скорей.

Маленькая холодная ладошка погладила руку, чуть коснувшись щеки. От его шерстки знакомо пахло сухой листвой. Потом он сел, притиснувшись к Сташке всем своим пушистым тельцем, как-то влез горячей башкой под его локоть и хрипловато сказал:

– Ты в прошлый раз тоже меня прогнал. И – что было? А так и ты бы жил, и я бы давно стал звездой… Нельзя больше меня прогонять.

– Я тебя плохо помню, – Сташка отнял руки от лица. – Только какой ты худой под своей шерсткой и легкий. Я сам-то плохо еще осознаю, что уже был.

Глаза у Ярчика были мальчишечьи, веселые – но мудрые.

– Был, – вздохнул он так же тяжело, как иногда вздыхал Ярун. – Ты вспомнишь. Ты всегда вспоминаешь. Только иногда поздно. Не прогоняй меня. Я буду тебе помогать. И вспоминать, и вообще. Я уже ведь долго живу. Много помню… Должен рассказывать тебе

обо всем, что ты пропустил или забыл… Знаю все-все про тебя и про Яруна. А! Вот Макс тебя убить хочет, ты знаешь?

– Да, – усмехнулся Сташка. – Я ему мешаю.

– Он считает тебя бастардом. Незаконным ребенком Яруна, которого тот захотел сделать наследником в обход признанных детей. Тогда как сын сестры Макса – законный первенец Яруна и внук Даррида. Династический брак такой был заключен. Макс был уверен, что наследником станет этот его племянник. Воспитывал его соответственно. А тут вдруг – ты.

– А Ярун мне не говорил про своего первенца.

– Хочет сначала тебя покрепче к себе привязать. Он не подозревает, какие мысли у Макса в голове. Привык ему доверять. Ну, так ведь Макс и не подводил его никогда. Но в Драконов Макс не верит, кто ты такой – не понимает, хотя теперь ты Лабиринтом и Венком здорово сбил его с толку.

– А как ты все это… узнаешь?

– Знаю много. Просто знаю, и все. Мне не объяснить, откуда. Что я хочу узнать – знание приходит. Спрашивай.

Сташка кивнул своим мыслям: Ярчик – часть Сети. Интерфейс такой… Созданный давно, чтоб маленькому Тагу не было так тошно и одиноко в громадном летучем дворце… Созданный хранить знания, обучать, помогать вспоминать… А когда Таг вырос бы – Ярк стал бы звездой, и Сеть скачком поумнела бы… Но Таг не вырос, а погиб. Через индиктион Сеть восстановила его, и началось новое детство. Потом опять… Ярчик был нужен ему маленькому снова и снова…Где, когда было это детство – в летучем дворце? Они там жили… Вдвоем, что ли? Два малыша? Он и Ярчик? Облака далеко внизу… Ой… Ой, не вспоминать, не надо… Лучше спросить:

– Кто у тебя крылья отнял?

– Ты. Тебе тогда было нужнее.

– Когда?

– Давно. Сам вспомнишь, когда страдать по этому поводу перестанешь. Хотя ты вечно находишь еще более дурацкие поводы пострадать. Это связано с нарушением работы протеиновых рецепторов нейронов, распознающих уровень гормонов в крови. Молекула метила…

– Замолчи. Нашелся доктор.

– Вообще-то да, я много знаю о твоем здоровье. Я-то помолчу, но тебе не стоит недооценивать химию своего мозга. И свое прошлое. Просто это так глупо – быть заложником того, что, в общем, нетрудно победить, – он поднял к Сташке странную бледную мордочку, улыбнулся, и у Сташки, вспомнившего свой снежок, озноб прополз по спине. И его нужно будет убить? Вот этого живого волшебного умника? – Ты не бойся, – попросил Ярчик, будто прочитав его мысли. – Все будет не так.

– Где? Когда?

– Я еще не знаю. Отстань. Об этом рано думать. А вот о чем давно пора – так о том, как Гая выручить.

– Как? – Сташка вскочил. – Ты знаешь, где его держат?

– Его нельзя держать, он сквозь стены ходит. А твоя девочка – нет. Он ее не может бросить. Вот и сидит. Я расскажу, где… Ты им поможешь?

– Ты знаешь! Да! – Сташка даже схватил его за мохнатые, но худенькие и сильные под шерсткой плечи. – Где они?

– …А Ярун? Он не терпит, когда ты не слушаешься.

– Я ему объясню. Нельзя таких маленьких девчонок держать в неволе.

– Ты ее скорей спасай. И потом береги, – странно сказал Ярк. – Только она одна на всем свете может… Нет, рано об этом. Вырасти сначала.

Мгновение они молча смотрели друг на друга. У Сташки на миг закружилась голова. Потом весь он до краев налился пламенно-ледяной решимостью. Ярчик предложил:

– Вспомнить тебе невидимость?

Сташка почему-то сразу понял, что он имеет в виду. И минут через десять уже тихо смеялся перед зеркалом. Спасибо, Сеть. Ярк сидел на подоконнике и устало улыбался. Потом хрипловато сказал: