Горлинка Хольмгарда Книга 1
Шрифт:
– Прости меня, верни моего ребенка, – привыкшая к безнаказанности Перуника не была готова нести ответственности за свои поступки, не говоря уже о словах. Ее мелодичный голос исковеркался рыданиями. Ее рев был слышен не только на дворе, но и, кажется, на той стороне Волхова, где покоилась крепость князя Любши. – Я буду молчать…Я ничего никому не скажу…– Перуника повисла на руке Миронега, осознавая, что он единственный, кто может ей помочь. – Прости, помоги, умоляю…Я больше не буду…Я…Я…
– Пошла прочь…– Миронег стряхнул с себя обезумевшую Перунику. Он никогда прежде не полагал себя жестоким. Но почему же тогда сейчас
Дива стояла на улице, безмолвно раскрыв рот. Она помнила тот вечер, когда впервые увидела Перунику, как та унизила ее, причинила ей боль, поиздевалась вволю. И вот теперь все то же самое княжна Ладоги испытала на себе. Но только в гораздо большей степени. Возможно, получив непоправимый урон. Громкий голос Мирко, наставника Миронега, вывел Диву из оцепенения, в которое она впала, незаметно для самой себя.
– К нашему прискорбию, Перуника всегда была такой…Ни одно лето не обходится без подобных сюжетов…– с осуждением подвел итог Мирко.
Глава 5. Прозревающая
Птичьими трелями и журчаньем ручейков пела в Новгороде весна. Некоторые дни были теплыми и ясными, другие – дождливыми и прохладными. Но все они оказывались одинаково насыщенными для жителей, загруженных срочными весенними работами. Женщины откладывали рукоделие, мужчины оставляли плетение лаптей, все уходили в поля, огороды и скотные дворы. Старики собирали березовый сок. Ребятишки тоже помогали. Старшие девочки следили за младшими детьми. А мальчишки отправлялись на лодках в плаванье по речкам и озерцам – добывать яйца диких уток и гусей. Ценные находки аккуратно укладывались в корзины с сеном. Из найденных яиц вылупятся птицы, которые будут жить на подворье и кормить людей.
Но не все были заняты тяжким трудом на полях и скотных дворах.
– Арви, сколько еще ты будешь тянуть время? – отчитывала помощница Умилы тиуна, затворившись с ним в гриднице. Посторонних тут не было, и приспешники Умилы могли говорить, не таясь. – Сейчас самый подходящий момент – Рёрика нет, и мы можем хоть вновь запихнуть Вольну в реку! А лучше прикажи Агату свернуть ее лебяжью шейку! – Гудрун не отличалась хитростью лисицы, зато была готова к немедленным мерам: решительности в ней имелось предостаточно. Потому памятозлобная Умила и отправила ее в Новгород.
– Во-первых, прекрати разговаривать со мной, как со слугой, – сквозь зубы ответил Арви, негодуя, что над ним оказался человек, гораздо более глупый и в целом ничтожный. Кажется, он сам, прославленный тиун, жаждал власти не столько для того, чтоб командовать другими, сколько для того, чтоб не быть безвольной куклой в руках всяких недоумков. – А во-вторых, напряги разум и постигни: так просто свернуть Вольне выю нельзя – она не простой какой-то человек. Нужен продуманный замысел. Что-то более тонкое, чем обычное убийство. Необязательно лишать ее жизни, достаточно отнять ее силу.
– Пусть отравится и умрет! – стояла на своем служанка Умилы, так и не уразумевающая простых истин, которые до нее пытался донести Арви.
– Так нельзя…О боги, какая же ты тупорылая…– раздраженно выдохнул Арви.
– Да ты на себя посмотри, спесивец хвастливый! – задетая за живое Гудрун уже приготовилась вопить во все горло – любые примечания, касающиеся ее мыслительных способностей, были для нее болезненны. Она знала, что не очень красива,
И тут вдруг раздался стук, в гридницу заглянул брежатый.
– Вольна пришла. Жаждет иметь разговор…– доложил страж.
Арви и Гудрун переглянулись. А в сенях уже слышались уверенные шаги.
– За поставец, в угол! – цыкнул Арви, указывая Гудрун, где она может укрыться.
Служанка Умилы подхватила подол и юркнула в затененный угол. И в этот же миг дверь гридницы вновь отворилась, порог переступила изящная стопа – новые кожаные черевички, расшитые жемчужинами, сияли на ногах Вольны.
– Арви, я желаю устроить небольшой праздник…Жен всех значимых людей приглашу на званый обед в пиршественные избы…– Вольна решила взять пример с Дивы, которая как-то раз устраивала нечто подобное. Правда, Дива делала это для того, чтобы иметь обо всех представление и быть лично знакомой. А Вольна полагала явить себя и свою мощь тем женщинам, которые прежде ходили к ее врагине. Пусть знают, кто теперь новая хозяйка Новгорода! – Твоя задача – все обделать должным образом…
– Перво-наперво, поздороваемся…Доброго дня! – Арви подметил, как быстро наглела Вольна. Если раньше они приятельствовали, то теперь она говорила с ним высокомерно, как с бесправной челядью.
– И тебе того же, – надменно изрекла Вольна.
– Прошу на эту скамью…– Арви поторопился усадить Вольну, дабы она ненароком не наткнулась на затаившуюся в тени Гудрун. – Здесь будет удобно…Стало быть, званый обед…
– Да, я хочу, познакомиться со всеми женщинами, чьи мужья влиятельны, – подтвердила Вольна, усаживаясь на скамью и расправляя складки пышного подола, расшитого бусинами. Такой наряд, скорее, праздничный, чем повседневный. Но его хозяйка из тех, кто всегда одет безупречно. – Некоторых, впрочем, я уже знаю…Кстати…Я тут видела намедни бабу Дира. Она не поздоровалась со мной!
– Не может быть! – нарочито возмущенно отозвался Арви. Он попросту не смог сдержаться: Вольна и сама ворвалась к нему без приветствий, зато к себе требует особого почтения. – Впрочем, я не стал бы заострять внимания на этой оплошности. Ее уважаемый супруг слишком дорог для нашего князя.
– Я еще дороже! – отрезала Вольна. – И я не желаю мириться с непочтительностью. Поговори с этой женщиной или ее мужем. Чтоб больше такого не было! И кстати, эта мерзость Любава также не приветствует меня. Не знаю, насколько ценен Лютвич, но я не стану терпеть пренебрежения.
– Уверен, что вскорости никто не посмеет обделить уважением любимицу князя…– заверил Арви, который ожидал, что речь сейчас зайдет и о Росе, которая избегала всяких встреч с Вольной.
– Я не любимица князя, а его супруга! – упрямо повторила Вольна.
– Но не в глазах Новгорода…– возразил Арви. – Нужен обряд женитьбы, понятный городу и его жителям…
– Ладно, к этому мы вернемся позже…– Вольна не стала спорить. Этот вопрос мучил и ее саму. Она много раз пыталась явить окружающим свое самодовольство и способность быть независимой и гордой, дескать, ей никто не нужен, зато она нужна везде и особенно князю. Хотя совершенно очевидно, что все было наоборот, и она очень боялась потерять Рёрика. – Итак, званый обед. Вначале этого столования я хочу преподнести всем этим бабенкам какие-нибудь подарки…– одним лишь словом Вольна выдала свое истинное отношение к ожидаемым гостьям.