Горлинка Хольмгарда Книга 1
Шрифт:
– Ну вот и славно…Теперь ты отдохнешь…– рассудил Барма, не понимая, как циничны его слова. Несмотря на суровый внешний вид, мужчина не менее восприимчив к печалям, чем женщина. И вот теперь Барма видел лишь себя самого и свои переживания. Он не готов терпеть все это и дальше, не готов мучиться в доме, где ему уже ничего не нужно. Он хочет, чтобы ему было хорошо.
– Отдохну?! Ты использовал меня всю мою жизнь, а теперь выбросил в костер, как сломанную игрушку?! – Хлебослава была тысячу раз права, рассказывая ему о своих бедах. Она только не могла знать, что он не понимает ее. Это не в его животе зрели дети, которых потом нельзя было
– Я не выбросил в костер…– пожал плечами Барма. Он полагал, что раз продолжит снабжать Хлебославу и детей всем необходимым, то большего и не нужно. Ведь, по сути, так и было в последнее время. – И если я использовал тебя – то это прекратится. А ты продолжишь использовать меня и дальше. Обеспечение у тебя останется, не переживай. Но сам я не хочу оставаться с женщиной, которой не нужен как мужчина.
– Значит, дело все-таки в другой женщине! – вспыхнула Хлебослава, которая подозревала эту причину и до их разговора. – Ты предал меня! Я всю жизнь была верна тебе! Всю жизнь я была только для тебя! И теперь, когда я уже не так красива, как раньше, ты нашел мне замену!
– Представь себе, я тоже был верен тебе. И я не нашел замену. Я просто хочу быть там, где я нужен…– Барма закинул на плечо котомку и двинулся в сени.
– Обожди, давай погуторим, обсудим все, – спохватилась вдруг Хлебослава.
– Нет, слишком поздно…– Барма почувствовал долгожданное облегчение: он выиграл. Хлебослава наконец признала, что он нужен ей. Но, как уже он сам сказал, слишком поздно – он не останется здесь, что бы она ни делала. А Хлебослава делала многое: она принялась кричать, плакать, настаивать, умолять, хватать мужа за рукава, распинаться в дверном проеме, мешая ему пройти. Проснулись дети, которые поспешили на помощь матери. Но их подмога не дала желаемых плодов – Барма лишь еще пуще поспешил отсюда прочь. Его ждала молодая Услада и новые приятные впечатления.
А Хлебославу ждала нестерпимая мука. Скорбь, боль и отчаяние захватили ее. Хотя Барма не помогал ей по дому и с детьми, давно не лелеял ее и не хвалил, а время от времени и обижал. Но то, что он ушел, превзошло все его проступки, в ее глазах. Это было унижение и предательство, которые невозможно было снести. Словно с нее живьем содрали кожу, не могла Хлебослава ни есть, ни пить. Она то корила себя во всем, то обвиняла Барму. Дети пытались утешить ее, но становилось только хуже. Тщетное желание вернуть супруга сменилось ненавистью и болезненным озлоблением. Хлебослава не могла понять, что между ней и Бармой есть лишь одно существенное различие: она была готова терпеть что угодно и сохранять семью, а он не желал быть несчастным даже ради этой же семьи.
****
Ярило Вешний выдался ясным и теплым. Солнце припекало, ветер утих, по небу лениво плыли пышные облака.
В избе Велемиры шла суматоха: сборы на праздник, который должен был продлиться с зари и до ночи. Княжна наряжалась, желая на торжестве быть самой красивой женщиной для Трувора. Последний же до сих пор возлежал на перинах и зевал, хотя и ему уже следовало бы начать собираться.
Во дворе послышались голоса, которые ворвались в горницу через распахнутое окно. Особые обрядовые песнопения должны были привлечь внимание Ярилы:
– Ярило просыпайся,
– Землю отмыкай! Росу выпускай!
– На поле ядренистое, на поле колосистое! – пели голоса за окном.
– Я не понял, что значит «Землю отмыкай»? – заслушавшийся песней Трувор чуть не вывихнул себе челюсть зевотой. Он никак не мог заставить себя подняться. А все потому, что он и его други во главе с Рёриком вчера опять легли под утро. Велемире не нравился такой распорядок дня, но она понимала, что необходимо перетерпеть.
– Это праздник плодородия и мужской силы! – торопливо цепляя колты к своему красивому убору, нравоучала Велемира. – Отмыкать землю, значит, сделать с ней то, после чего появятся плоды! – пояснила Велемира.
– Дай-ка я тебя разок отомкну, – шутливо предложил Трувор, ухватив Велемиру за подол и потянув к себе.
– Да что ты! – весело рассмеялась княжна, польщенная вниманием и страстью любимого. Височные кольца так и зазвенели на ее кокошнике. Не отличающаяся значительными внешними данными Велемира чувствовала себя желанной и красивой рядом с Трувором. Впрочем, как и любая другая женщина, оказывающаяся возле него. – Собираться надо…Нас уже ждут во дворе…Родной мой, – Велемира устремила свои исполненные любви глаза на Трувора, которого боготворила. Она впала в зависимость от его ласки, которую он отдавал легко, а может, и не только ей. – Потерпи до вечера…– Велемира уже поверила в силу своих женских чар, вообразив, что Трувор, и правда, томится в ожидании ее благоволения.
– Ох, я не вытерплю…– нарочито мученически простонал Трувор, подыгрывая Велемире.
А на дворе собралось множество народу. Все жители от мал до велика вывалили из жилищ, чтобы зреть, как Ярило, держа в деснице ветвь, а в шуйце – мёртвую главу, на своем белом коне объедет небосклон, благословив плодородием землю. Своими дарующими жизнь лучами он коснется молодоженов, мечтающих о потомстве, после чего можно будет ждать наследников. Он также обязательно посетит леса и прикажет волкам не трогать домашних животных, заблудившихся или отставших.
Трувор и Велемира вышли на двор, где шли обряды и звучали песни.
– Пойду найду Рёрика, – Трувор двинулся к гриднице, оставив Велемиру наблюдать за коровами, которые, минуя калитку, перешагивали через брошенный кем-то пояс. Сие обрядовое действо должно было сберечь буренок и помочь им вернуться домой целыми и невредимыми.
Велемиру не увлекало стадо, поэтому она начала приглядываться к людям, которые были тут же во дворе. Она думала найти приказчика – пусть пришлет ей плотника, надобно поправить летние ставни. Но вместо него завидела иное знакомое лицо. Уверенной походкой Велемира двинулась к цели под шум песен и заговоров.
– Ярила Вешний, коровушек наших паси! – пел кто-то во весь окрест.
– Ярила Вешний, от волков их спаси! – поддержал кто-то зычно.
– В поле да за полем, в лесе да за лесом! – пропели все хором.
– Дай скотине траву да воду! А злому медведю пень да колоду!
– Услада…– обратилась Велемира к племяннице Бармы, стоящей среди наблюдающих за обрядом. – Почему ты до сих пор не готова?!
– Не готова? – переспросила Услада.
– Трувор и Рёрик собираются в город на празднование и молитвы, – напомнила Велемира, полагая, что Услада знает о планах и потому-то здесь и топчется. – Я думала, ты уже ждешь возле павозок! Возьми с собой накидку, к вечеру может быть холодно!