Гормон счастья и прочие глупости
Шрифт:
— Послушайте, если вы такого мнения о своей жене, зачем же вы с ней живете?
— Если бы я мог ответить на этот вопрос… — горько проговорил он. — Ты хорошая девочка, наивная… Только не вздумай становиться актрисой!
— И не собираюсь.
— Значит, умная девочка.
— Я не девочка, у меня дочери двенадцать лет.
— Да? А у меня сыну тринадцать. Такой парень…
— Похож на вас? — Я с удовольствием переменила тему.
— Похож, говорят. А твоя дочка на тебя похожа?
— Нет,
— А кто твой муж?
— Мы в разводе.
— Извини. Тебе легко с дочкой? Вы находите общий язык?
— По-моему, да. А вы разве нет?
— Как-то не очень. Но мы же не живем вместе, я очень занят всегда…
— А я вот хотела спросить… Вы действительно занятой человек. Театр, кино, телевидение… Как вы сумели выкроить время для таких гастролей? Все-таки три недели…
— Это было нелегко, но… Я, знаешь ли, долго болел, лежал в больнице, из каких-то проектов выпал… Образовалось время, и хотелось побывать еще раз в Израиле.
— А сейчас вы здоровы, все прошло?
— Ты почему спросила? Слушай, брось ты эту дурацкую манеру, говори мне «ты», будь проще.
— Я попробую.
— Ты хорошо поешь. И маночек в тебе есть. Не умеешь, конечно, ничего, но с Гордиенко можно и не уметь, он сам столько умеет… Классный артист, самый классный из нас всех… А чем ты в обычной жизни занимаешься?
— Я переводчица.
— А…
Он замолчал. Потом вдруг протянул руку и дернул меня за кудрявую прядь.
— Ай, вы что, с ума сошли? Больно же!
— Хотел проверить, не парик ли…
— Я что, больная, в такую жару в парике ходить?
— Почему? Ортодоксальные еврейки же ходят в париках.
— Я им сочувствую.
И тут вдруг до меня дошло: я же в Израиле, в такой потрясающе интересной стране — и еще ничего здесь не видела. Совсем ничего, кроме моря, набережной и улицы Бен-Йегуды.
— Андрей, а вы что-нибудь тут уже видели?
— Ты про что?
— Про Израиль?
— В прошлый раз многое, а сейчас еще ничего.
— И я ничего. Обидно. Хотя у нас будет целая неделя… Оскар обещал экскурсии.
— Ненавижу ходить стадом. Слушай, у меня идея.
Мне стало как-то страшно.
— А давай завтра с самого утра мотанем в Иерусалим?
— Как?
— Очень просто. Я возьму напрокат машину, и поедем!
— А Лара?
— Нет. Вдвоем.
— Ерунда!
— Почему?
— Не хочу!
Самое ужасное было в том, что я хотела! Поехать вдвоем на машине… Хоть в Иерусалим, хоть к черту на кулички! Было в нем что-то такое при ближайшем рассмотрении… Что хотелось рассмотреть еще ближе. Но у него Лара, у меня Женя… А кстати, Женя за эти дни ни разу мне не позвонил. Это очень странно и как-то даже тревожно. Надо сегодня самой ему позвонить.
— Почему не хочешь? Боишься? — как-то даже зловеще поинтересовался
— Чего мне бояться, кроме арабских террористов? Говорят, в Иерусалим одним лучше не соваться.
— А меня не боишься?
— Нет. Но с женатыми мужчинами дел не имею.
— Плохо твое дело.
— Почему это? — возмутилась я.
— Выбор мизерный. Большая часть мужиков — в браке, чуть меньшая — «голубые», а остальные — импотенты. Ну или сопляки.
— Знаете, я на отсутствие мужчин не жалуюсь.
— И все неженатые?
— Чему вы так удивляетесь? Даже в нашей крохотной компании трое неженатых!
— Трое?
— Ну да.
— Венька и Демин. А третий кто?
— Златопольский.
— Так он «голубой»!
— Что? — ахнула я и ощутила горькое разочарование.
— Да, Вовочка «голубенький» у нас. Правда, это не бросается в глаза, у него хороший вкус, но… А Веня твой брат. Хотя с двоюродным можно… Ну а Демин для тебя староват. Облом!
— Слушайте, что вы такое несете? — разозлилась я. — Какое вам дело до моей половой жизни?
Он рассмеялся. А у меня внутри все оборвалось, так он был хорош…
— Кто знает! — загадочно произнес он. — О, а вот и моя шалава!
К столику, восторженно сияя, подходила Лариса. Ни следа изумления или испуга на лице заметно не было, а самое интересное было то, что в руках она держала обувную коробку!
— Привет! Андрюха, ты чего сюда приперся? Проверять? Извини, Бронечка, я в обувных дурею… — Она вытянула вперед потрясающую ногу. На ней были сандалии, ремни которых оплетали ногу выше колен. С ее минимальной юбкой это выглядело здорово.
— Красиво!
— Дрюнь, а тебе нравится?
Меня чуть не стошнило от этого «Дрюнь». Ему это так не шло.
— Нормально, — буркнул он.
— Ой, кофе хочу! И воды!
— Ладно, я пошел!
Он встал, положил на столик кучку шекелей и быстро ушел.
— Он давно приперся?
— Давно!
— Приставал?
— В каком смысле? — опешила я.
— В обычном, как мужик.
— С ума сошла! Он всегда за тобой следит?
— Нет, только когда время есть, — рассмеялась она. — А ты небось перебздела?
— Неприятно было, честно скажу.
— Ну извини, подруга, так получилось.
— Хорошо, хоть ты догадалась что-то купить. Я как раз наврала ему, что оставила тебя в обувном.
— Молодец! С меня бутылка!
— Ну как продюсер? — спросила я.
— Какой продюсер? Ах, ну да.., нормально, кажется, все путем!
Да, все ясно, ни с каким продюсером она не встречалась, только что выскочила из койки, впрочем, может, из койки продюсера? Мне было неприятно, что меня использовали в качестве ширмы. Хотя сама виновата, я же сразу смекнула, что к чему. Мне стало искренне жаль Андрея.