Гормон счастья и прочие глупости
Шрифт:
— Буська, я уже позвонил Польке, — шепнул мне Венька. — Ты просто молодчина, я не ошибся в тебе, сестренка!
Меня трясло, и он влил мне в рот немножко коньяку из фляжки Гордиенко. Потом мы с Юрием Митрофановичем тихонько вышли в зал посмотреть спектакль. Ах, как была хороша Барышева в чеховской «Драме»! Она ничем не напоминала Раневскую, была куда более простонародной и от неожиданности этого хода немыслимо смешной. Я заливалась хохотом, впрочем, может, это было на нервной почве. Златопольский читал рассказы Жванецкого на удивление изящно, не подражая автору, в какой-то
— Обратила внимание, никакой халтуры! — с гордостью прошептал Венька.
После спектакля был устроен легкий фуршет, все перекусили, слегка выпили и погрузились в микроавтобус, чтобы ехать в отель. На следующий день мы должны были играть в Аш-доде. Утром я опять пошла купаться и столкнулась внизу с Ларисой. Она была в коротеньких красных шортах и красной маечке. На ногах кроссовки.
— Привет, ты куда? — осведомилась она.
— Купаться, а ты?
— На пробежку! Ну пока!
И она унеслась в сторону набережной.
Потом из воды я видела, как она бежит — красиво и мощно. На обратном пути она меня догнала:
— Как вода?
— Теплая. А ты не купаешься?
— Потом! Я загорать люблю. А ты здорово поешь, я даже не ожидала. Только ты не профи, да?
— Нет, конечно!
— Сразу видно, но все равно здорово!
— Спасибо, мне приятно…
— А давай потом по магазинчикам прошвырнемся? Шмотки тут не ахти, но цацки можно купить недорого. Ты как насчет цацек?
— Нормально. С удовольствием пойду!
— Вот клево, после завтрака и пойдем, часика полтора пошастаем, а потом на пляж. Идет?
— Идет! — с радостью согласилась я. Обещанного Венькой арбуза не было.
Только очищенные и нарезанные красные грейпфруты. Но зато какая тут имелась селедка! Жирненькая, несоленая и розовая. Я была голодна как зверь и сделала себе два больших бутерброда — ноздрястый серый хлеб, масло, селедка, а сверху крутое яйцо. Не бутерброд — мечта. А еще я взяла два куска очень аппетитного кекса и грейпфрут. И тут появился Венька:
— Привет, и ты собираешься все это сожрать, Буська?
— Сожру, будь уверен.
— Разжиреешь!
— Не твоя забота!
— Как это — не моя? Ты в моей труппе! — И он схватил один из бутербродов.
— Отдай!
— Обкусанный?
— Подавись, я еще сделаю! Ты мне обещал арбуз, а где он? Нету.
— Значит, ты селедку с яйцом жрешь вместо арбуза?
— Вот именно!
— Черт с тобой, жри что хочешь. Ты такая молодчина, что лишние килограммы я тебе прощаю заранее. Слушай, а сделай еще таких бутербродов, мне бы в голову такая прелесть не пришла. Купаться пойдешь?
— Уже купалась, а потом мы с Ларисой договорились прошвырнуться по
— С Ларисой? Ты же говорила, что рядом вы будете как Пат и Паташон.
— Ничего. Как-нибудь. Она нормальная.
— Первый раз такое слышу. Скажи, Андрюха тебе вчера понравился?
— О да!
— А вообще как ты себя ощущаешь в новом качестве, а?
— Хорошо, но это не моя заслуга, а Гордиенко. Он все делает.
— Ну поешь, положим, ты сама… И я, кстати, слышал очень одобрительные отзывы.
— Обо мне?
— О тебе, дурища.
В этот момент появился Златопольский. Обворожительно улыбнулся:
— Привет, можно к вам подсесть?
— Садись, — разрешил Венька.
— А что это вы тут едите?
Вскоре и он уже с восторгом уплетал бутерброды с селедкой и яйцом. Ах, как он мне нравился! У него были кроме всего прочего такие изящные манеры! И обволакивающий голос…
— Броня, у вас дивный голос… Почему вы не стали певицей?
Я не успела ответить, как к нам присоединился Юрий Митрофанович и, разумеется, тоже польстился на бутерброды с селедкой. И все трое моих соседей по столу говорили, как хорошо я пела.
После завтрака мы вчетвером вышли на крохотную терраску покурить.
И столкнулись с Дружиниными.
— Ты уже поела? — спросила Лариса, а Андрей хмуро кивнул. — Тогда подожди меня, ладно? Я быстро.
Мы вышли на улицу Бен-Йегуды. И не спеша пошли по тенистой стороне, прилипая к витринам.
— Ты за границей часто бываешь? — спросила Лариса.
— Довольно часто, по работе приходится.
— Я тоже часто. Обожаю по магазинчикам прошвырнуться, в Москве некогда. Я тут уже была в позапрошлом году и помню как раз на этой улице одну лавчонку, даже не лавчонку, а заныр, там старуха торговала, недалеко. Я у нее тогда старинные бирюзовые серьги буквально за копейки купила.
— А браслеты у нее были?
— Какие?
— Понимаешь, мне кажется, к такой прическе нужны всякие тяжелые серебряные браслеты, чем больше, тем лучше.
Она смерила меня оценивающим взглядом и улыбнулась:
— Сечешь! Ой, вот эта лавка! Точно. Но тут закрыто!
— Наверное, еще рано, — предположила я.
— Может быть. Ладно, на обратном пути зайдем.
— Ларис, а ты в каком театре?
— Сейчас ни в каком. Раньше с Андрюшкой вместе играли, потом меня пригласили в один мюзикл. Там у меня пошло, но сборы были неважные, и мюзикл накрылся. А обратно в театр не берут. Но мне не больно и надо, все равно я там почти ничего не играла, так, при Андрюшке.., а я хочу сама, понимаешь?
— Вполне.
— А ты теперь работу бросишь или уже бросила?
— Боже упаси! Это так, авантюра в отпуске. Я даже внешность изменила. Чтоб не узнал кто-нибудь. Иначе меня турнут.
— Ты замужем?
— Нет, в разводе. Но у меня дочке двенадцать лет и…
— Послушай, Полина…
— Лар, я не Полина, я Бронислава. Полина — это моя дочка.
— Да? А на фига ты псевдоним взяла? Тоже для конспирации, что ли?
— Конечно!
— Ну ты даешь! Слушай, а мужик у тебя есть?