Горн Стихий
Шрифт:
— Я тебе не батут, — мрачно напомнила я, философски размышляя, от кого этому маленькому рыжему чудовищу достался такой отвратительный характер.
— Кто? — не понял ребенок.
Вместо ответа я нашарила на прикроватной тумбочке свой мобильник, посмотрела на время и взвыла:
— Ты чего не спишь! Семь утра всего!
— Вот именно, — засопел он. — Ты мне вчера весь вечер гундела, чтобы я не проспал! А сама вон дрыхнешь!
— А, ну да, — я только сейчас вспомнила, что сестра попросила сегодня Воэтина в садик отвести, а то им некогда будет. Теперь же у меня в семье все были занятые. Даже
И, получалось, мне предстояло как-то успеть отвести племянника в садик, а потом сразу же мчаться к Вадиму.
— Вставай, а то опоздаем, — укоризненно на меня смотрел Воэтин.
— Может, для начала ты с меня слезешь? — мрачно попросила я.
Он тут же спрыгнул на пол, я села на раскладушке, чувствуя себя большим куском желе, которое вот-вот развалится.
— Правильно дедушка говорит, что надо рано спать ложиться, — воспитывал меня племянник, — и что нельзя до полночи сидеть за компьютером.
— И в кого это ты у нас такой умный, — проворчала я.
И тут же получила втык от совести. Просто она всегда просыпалась чуть позже меня, и я только сейчас сообразила, что препираюсь с ребенком. Причем, на равных. Вот и думай теперь, это Воэтин такой не по годам умный, или это я настолько отстала в своем развитии.
Тяжко вздохнув, я все-таки встала с раскладушки.
— Ну все, я пошел обуваться, — обрадовался мой рыжий племянник и выбежал из комнаты в коридор.
— Какой обуваться? — я приглушенно взвыла. — Я же даже еще не переоделась!
И тихо чертыхаясь, я быстро собралась, убрала раскладушку, кое-как заправила кровать и поспешила в прихожую.
Воэтин уже стоял там обутый, одетый и наглухо замотанный в шарф, так что только любопытные глаза и не менее любопытный нос высовывались наружу.
— Я уже зажарился тебя ждать, — пробурчал он приглушенным из-за шарфа голосом.
— А не фиг было торопиться, — парировала я, спешно собираясь.
Воэтин, видимо, понял, что я малость не в духе, так что молчал всю дорогу. Это только я ворчала себе под нос по поводу мороза и недосыпа. Досталось в моей пламенной речи всем. И садику, который работал с утра пораньше. И Вадиму, который жил так далеко. И первым автобусам, которые так редко ходили. И правителю Ресо-Кефарь, к которому почему-то непременно нужно было попасть утром. Ну и закончилось все как всегда Русланом, оказавшимся в моих рассуждениях изначальным корнем всех бед и подорванных нервов.
Сдав Воэтина воспитателю, я помчалась к Вадиму, чтобы от него уже телепортироваться в Ресо-Кефарь. Если не считать сонного раздражения, мелькали вполне радужные мысли, что ждет довольно веселое приключение. Увы, на тот момент я даже не подозревала о масштабе грядущего «веселья».
Надо отдать Вадиму должное, подготовил он все основательно. Раздобыл не только местную одежду, но и транспорт со слугами. Сначала в длинном платье из тяжелой ткани я чувствовала себя очень неудобно, но, к счастью, быстро привыкла. Особо, конечно, в таком не побегаешь. Но мы и не бегать же туда, а на аристократический прием.
— А куда ты настоящих-то аристократов дел? — спросила я, с любопытством поглядывая в окно кареты на проносящиеся мимо поля
— Я просто с ними любезно поговорил, и аристократическое семейство мгновенно дало добро, чтобы мы заняли их место на празднике. Все-таки не согласиться с моими вескими доводами было очень сложно.
Ага, представляла я эти веские доводы. Что-нибудь крайне убедительное вроде «Сидите дома или прибью».
— Ресо-Кефарь, — просвещал меня Вадим, — очень похож на вашу Землю. Я толком их историю не знаю, но вроде как сколько-то там сотен лет назад тогдашний местный правитель посетил ваш мир. У вас как раз эпоха то ли Средневековья, то ли уже Возрождения была на тот момент. И ресокефарьцы переняли сей жизненный уклад и так на нем и тормознули. Так что тебе должно быть тут привычно.
— Вообще-то ни во время Средневековья, ни Возрождения я не жила, — я с сомнением посмотрела на него. — И как мне себя вести, чтобы выглядело естественно?
— Эмм, — Вадим задумчиво почесал затылок, — сам не знаю, посмотрим по обстоятельствам.
— И как нас теперь зовут? — спохватилась я. — Мы же под каких-то конкретных людей косим?
— Ну, — он кивнул, — титул у нас арделифы, а имена… — Вадим крепко задумался, напрягая память, — я, вроде бы, Рунедельв…
— Кто? — я не удержалась. — Вот всю жизнь мечтала, чтобы моего супруга звали Рунедельвом.
— Рано радуешься, — усмехнулся он, — тебе вообще теперь зовут Орвегарилина.
— Жесть какая…
— Главное, наши имена запомни и титул. Арделифы Рунедельв и Орвегарилина, — для верности повторил он.
Больше ни о чем не разговаривали. Вадим снова захандрил на какую-то философскую тему: то ли мир во всем мире, то ли отношения с Ритой. Ну а я просто смотрела в окно кареты. И так незаметно для себя задремала.
Во сне я сидела на алтаре в Храме Огня. Хмурая Кариан вышагивала по зеркальным каменным плитам передо мной.
— Карина, оставь эту затею, — повторила она уже в третий раз.
— Не могу, — я покачала головой, — если я не соединю талисман другим способом, то Паладины убьют Руслана. И вообще, вместо того, чтобы на меня наезжать, взяла бы и помогла. Ты-то прекрасно знаешь, где находится Горн Стихий.
— Знаю, естественно, — не стала отрицать она.
— И? — я даже дыхание затаила.
— Что и? — Кариан усмехнулась.
— Кариан! — взвыла я. — Не делай вид, что ты не понимаешь, о чем я! Где этот дурацкий Горн?
— Во-первых, Горн не дурацкий. А во-вторых, я все равно тебе не скажу, где он.
— Есть смысл спрашивать почему? — помрачнела я.
— Потому что это опасно, — Кариан смотрела на меня очень серьезно. — И ты даже не представляешь насколько.
— Кариан, плевать я хотела на опасность, мне нужно соединить талисман! Я Священным Огнем ведь клялась! — вспылила я. — Эту клятву вообще невозможно нарушить! И если уж ты не хочешь, чтобы я рисковала, то возьми и соедини его сама!
— Карина, постарайся понять, — Кариан беспомощно вздохнула, — каждый раз, когда я вмешиваюсь в твою судьбу, я лишаю тебя права выбора и за последствия, причем крайне негативные, расплачиваешься потом ты, а не я. Ты очень многого не понимаешь в силу своей наивности. Не все так очевидно, как кажется.