Горная весна
Шрифт:
Джон Файн сдержанно, с видимостью достоинства кивнул головой.
— Нет, почтеннейший, вы ни черта не представляете! Закарпатье граничит с четырьмя государствами: Польшей, Венгрией, Румынией, Чехословакией. Закарпатье — сухопутные ворота на Балканы. Там, у Карпатских гор, в случае войны будут подготовлены трамплины для русских дивизий и корпусов. Значит, мы должны знать этот важнейший пограничный район русских: все линии железных дорог, их пропускную способность, автострады, шоссе, мосты, фактическую и возможную дислокацию войск. Все должны знать!
— Я понимаю. Именно в этом направлении я и действовал! — горячо
«Бизон» поднял на Файна глаза — маленькие, водянистые, полные злобной недоверчивости.
— Каким образом? Чем вы сейчас располагаете в Яворе?
— Тремя рядовыми агентами. Два из них — активно действующие. Третий — резервист, изредка выполнявший важные поручения Дзюбы.
При упоминании о Дзюбе «Бизон» изобразил на своем лице страдание:
— Такого человека потеряли! Тридцать лет действовал! Со времен Бенджамина Паркера. И все это благодаря вам, почтеннейший!
«Решил выставить меня из разведки», — подумал Файн и приуныл.
— Как мог провалиться осторожный, умнейший Кларк? Кто его выдал? — продолжал с озлоблением «Бизон». — Пока всего этого не узнаем, мы не можем считать нашу яворскую агентуру в безопасности. Действовать надо чрезвычайно осторожно и только в двух направлениях: искать причину провала и вербовать новых агентов.
Файн повеселел: «Нет, все-таки, кажется, не выгонит».
— Я все это понимаю, сэр, — почтительно сказал он. — Я уже давно бы действовал, если бы у меня был резидент в Яворе. Предлагаю на ваше утверждение кандидатуру…
— Какое легальное положение у ваших яворских агентов? — перебил «Бизон».
— «Гомер» — слепой нищий, «Кармен» — жительница цыганской слободки, гадальщица, «Крест» — резервист, заведует…
— Вы сказали «Крест»? Крыж? Любомир Крыж?
— Да, сэр. Во времена Масарика Крыж был учителем немецкого, французского и русского языков. Теперь он продает книги в магазине Укркультторга, а также известен как мастер-любитель, резчик по дереву.
— Помню, помню! Знаю «Креста» лет двадцать, с тех пор когда я еще был адъютантом военного атташе при правительстве Масарика. Между прочим, и свою кличку он получил лично от меня.
Джон Файн понял «Бизона» по-своему и угодливо подсказал:
— «Крест» — отличная замена Дзюбы. Сделаем его резидентом. Дадим ему…
«Бизон» пренебрежительно махнул на Файна рукой:
— Ваши люди сейчас не котируются. Я пошлю в Явор людей из своего резерва. Националистов-боевиков. Уроженцев Закарпатья. Ближайших соратников Бандеры. Помните Дубашевича и Хорунжего?
— Как же, отлично помню! Парни — первый сорт! Как они пойдут, по земле или по воздуху? Через меня или…
«Бизон» снова перебил Файна:
— Это уже не ваше дело, майор. Вам осталось сейчас только раздумывать над тем, что произошло в Яворе. На большее вы не имеете права. Смотрите сюда!
«Бизон» придвинул к себе легкий, на роликах столик с крупномасштабной картой Яворского района, стопкой чистых листов бумаги и мраморным стаканом, полным цветных, остро отточенных карандашей.
— В ночь на четвертое апреля Кларк должен был перебраться через границу верхом на проводнике Грабе, не оставив на пограничной земле своего следа. Так? — спросил «Бизон».
— Да, сэр.
— Как по-вашему, удалось это Кларку?
— Разумеется.
«Бизон» остановил Файна.
— Вы неисправимый оптимист. Почему вы так уверены, что Кларк не оставил на пограничной земле следов?
— Это же было его главной задачей. Когда мы с Кларком вырабатывали план перехода границы, мы оба считали, что успех будет обеспечен лишь в том случае, если Кларк не оставит своих следов ни на служебной полосе, ни на виноградниках. Нам важно было внушить пограничникам, что границу перешел один Граб и что его как важную персону прикрыли с фланга. И пограничники наверняка преследовали Граба как главного нарушителя, Они его, разумеется, схватили, но… он оказался мертв.
— План правильный. Я его знаю во всех деталях, А как он осуществился? Допустим, что Кларк перешел границу благополучно. На шоссе его и Граба поджидал грузовик Скибана. Так?
Файн кивнул головой.
— Сколько времени машина стояла на дороге? Вероятно, не менее двух часов, если не больше. Значит, на нее могли обратить внимание все, кто проезжал и проходил по этой дороге от восьми до десяти вечера: пастуха колхозники, путевой обходчик, живущий вот в этой будке, пограничный наряд, несущий службу в тылу заставы, так? Конечно, так. Дальше. Кларк, явившись к этой героине с Золотой Звездой, недостаточно искусно разыграл роль влюбленного демобилизованного старшины Ивана Белограя. Дальше. Он мог внушить подозрение крупным выигрышем по прошлогодней облигации и приобретением автомобиля. Дальше. Он мог быть предан своим проводником Грабом, уличен как подставное лицо кем-нибудь из тех, что лично знал Ивана Белограя. И, наконец, советская разведка могла опознать в Иване Белограе того младшего клерка, который служил в период войны в посольстве. Как видите, Файн, уязвимых мест в вашем «прекрасном» плане больше чем достаточно. «Колумбус» провалился, в этом не может быть никаких сомнений. Кстати, как вы думаете, хватило у него воли раздавить ампулу?
Файн пожал плечами:
— Сэр, мне не хочется даже думать о противном. Я уверен…
— Грош цена вашей уверенности после такого провала! — «Бизон» смерил своего собеседника с ног до головы презрительным взглядом. — Вы хоть понимаете, как низко теперь упали ваши резидентские акции?
Файн опустил голову.
— Да, сэр, — наконец сказал он.
— Нет, не понимаете. Ваши акции упали так низко, что они уже вообще не котируются. — «Бизон» встал, взял щипцы и начал подкладывать в камни сухие, звонкие чурки. Атласная кора березы вспыхнула ярким пламенем.
Файн в это время думал: «Все кончено, пропал».
— Вы не поедете больше в Будапешт, — сказал «Бизон», возвратясь в свое кресло. — Вы скомпрометировали себя и как резидент потеряли для нас всякую ценность.
Притворяться дальше было бесполезно. Файн гордо вскинул подбородок, надменно спросил:
— Это ваше самоличное решение?
«Бизон» понял, за что цеплялся утопающий Файн, и насмешливо подхватил:
— Да, это мое решение. И оно уже утверждено там, наверху. Так что, дорогой майор, вам надеяться не на что. Ваши влиятельные друзья из главного штаба на этот раз оказались бессильными.