Горничная для тирана

Шагаева Наталья

– Тогда раздевайся, – кидает мне, а в глазах вызов. Медлю, в моих фантазиях это происходило по-другому. Мужчина сам раздевал меня. – Ну что же ты стоишь? Раздевайся, я исполняю твое желание, – снова вызов.

По телу несется горячая волна, хватаю подол сарафана и быстро снимаю его через голову, кидая на пол. На мне нет бюстгальтера, только трусики, закрываю грудь руками, прикрывая глаза.

– Дальше я веду тебя и управляю тобой, – немного хрипло произносит мужчина. – Скажи «да».

По телу бегут мурашки. Киваю. Потому что не знаю, что делать, пусть управляет, так легче.

– Словами,

Дарина.

– Да.

– Убери руки от груди и открой глаза. Не смей от меня закрываться.

Слушаюсь, распахивая глаза. Руки медленно скользят вниз, дыхание учащается, к страху примешивается дрожь.

– Умница, – мужчина склоняет голову, трогая мое тело глазами. – Очень красивая девочка.

Я пьяная, и мне хочется, чтобы мужчина говорил еще о том, как я ему нравлюсь, для меня это очень важно сейчас, иначе станет стыдно.

– Снимай трусики, – голос у него спокойный, бархатный. Этому голосу невозможно отказать.

Руки подрагивают, но я медленно стягиваю трусики. Переступаю через них и кидаю на диван к платью.

– Иди ко мне, – мужчина хлопает по столу и немного отъезжает назад в кресле.

Шаги даются с трудом, но я иду, чувствую, как все внутри трепещет и сладко сжимается. Какие там фантазии, я даже представить себе не могла, что это будет так.

Глава 27

Демьян

Она пьяная и смелая. В любой другой ситуации отшлепал бы. Но пока не трогаю. Боюсь спугнуть. Куколка и так боится даже моего взгляда.

Да, у меня были планы на эту ночь...

Очень велик соблазн. Понимать, что девочка совсем рядом, и не трогать - выше моих сил.

Конечно, я хотел ее вменяемую, чтобы чётко понимала, кто ее первый мужчина, и осознавала, что происходит. Я не консервативен в сексе, само скучное место для интима - это кровать, но куколку хотел в своей постели. Первый секс очень важен для женщины, он определяет ее дальнейшее поведение и психологию. Но девочка капризно надувает губы, не желая идти в постель, и требует взять ее пьяную. Под действием алкоголя человек не меняется, он вытаскивает из глубины самое сокровенное, то, что в трезвом виде блокирует наш разум.

Отказать ей нереально. Меня подбрасывает от желания, особенно когда летит на пол ее одежда.

Пусть сегодня будет так, как она хочет. Сегодня ее ночь. Наверное, хорошо, что она пьяна. Алкоголь притупляет стеснение и боль. Девочка расслаблена, и все для нее пройдёт легче, уговариваю себя. На самом деле просто не могу сказать ей нет.

Дарина подходит к столу и не понимает, что делать. Ее руки не находят места и постоянно порываются прикрыться. Есть своя прелесть в этой неопытности и невинности. Ей можно управлять и подчинять себе. Девочка ведома, чиста, на которой я могу нарисовать все, что хочу. Это будоражит.

– Присаживайся, – подхватываю Дарину за талию и сажаю на стол. Двигаюсь в кресле ближе, обхватываю ее щиколотки и ставлю ноги себе на колени. Рассматриваю Дарину, медленно расстегивая рубашку, мы никуда не торопимся. Хотя очень хочется поторопиться.

Девочка открыто следит за моими движениями, начиная дышать глубже.

Если честно, я и забыл, как это -

медленно, аккуратно и нежно...

Веду ладонью по ее ноге, выше, к внутренней стороне бедра.

– Очень красивые ножки, – голос садится и хрипнет, выдавая мое нетерпение. Кукла прикрывает глаза. – Нет, смотри на меня, – немного сжимаю ее колени и развожу ноги шире, раскрывая перед собой. Кукла распахивает глаза, пытаясь свести ноги. Не позволяю, силой удерживая. – Дарина! – давлю голосом. – Только посмей еще раз закрыться от меня! – слегка шлепаю ее по. бедру. Пока девочка растерянно хлопает ресницами, наклоняюсь и вожу губами по ее коленям, глубоко вдыхая, чередуя грубость с лаской, обезоруживая девочку. – Ты очень чувствительная. Не жди боли, – шепчу ей в кожу. – Ее не будет. Просто чувствуй.

И девочка послушно выдыхает, немного откидываясь назад, доверяя мне себя. Вот и хорошо.

Обхватываю стройные бедра и под ее вскрик дергаю на себя. Дарина теряет равновесие, что-то со звоном падает со стола.

– Ой, – пытается рассмотреть, что упало.

– К черту все! Запомни, в момент близости ничего не имеет значения, кроме нас. Скинь все, что тебе мешает, и ложись на стол, – велю ей, одновременно обхватываю бедра, дергаю к себе ближе, закидывая стройные ножки себе на плечи.

Вспоминая о том, что давно не целовался, я имел в виду все губы на теле женщины. Но эту чистую, гладкую девочку хочется облизать везде, подарив ей наилучшие впечатления о первом сексе.

Покрываю поцелуями низ ее живота, лобок, слегка прикусываю. Хочется зарычать от возбуждения, член болезненно ноет, упираясь в ширинку. Сдерживаюсь, стискивая ее бедра.

– Что... – всхлипывает девочка. – Вы... ты делаешь, – глотает воздух, пытаясь сжать ноги.

– Дарина, не нужно меня расстраивать и обламывать нам кайф, лежи смирно, – снова шлепаю ее упругое бедро. – Разрешаю стонать, кричать, царапать столешницу и получать удовольствие. Запрещаю сопротивляться и отказывать мне.

Девочка замирает, а я снова наклоняюсь, целуясь с ее нижними губами.

Кукла стонет, а по моему телу несется обжигающая волна. Раскрываю языком складочки, облизываю, посасываю клитор. Сильно, не отпуская. Ноги Дарины дрожат, тело прогибается, И это нереально хорошо. Это уже секс, можно кончить только от ее вкуса и бьющегося тела. Отпускаю сладкую вершинку, кружу по ней языком, уже нежно целуясь. Долго, мучительно для обоих. Девочка то вскрикивает, то стонет, кусая губы, впивается в мои руки на бёдрах, царапая их, содрогаясь в сладкой судороге.

Так быстро?

Очень чувствительная.

Нереальная.

Дрожит, пытаясь отползти, упираясь ногами в мои плечи, когда я продолжаю вылизывать ее, чувствуя языком, как сокращается в сладких судорогах.

Дёргаю ремень, расстегиваю ширинку, привстаю, стягивая брюки вниз. Резко поднимаю совершенно невменяемую девочку и сажаю на себя сверху.

Ее пьяные глаза смотрят на меня сквозь дымку удовольствия, её искусанные малиновые губы приоткрываются, выдыхая мне в лицо, а по. моей спине скатываются капельки пота от перевозбуждения. И мне уже совершенно плевать, что мы не в моей постели, я с трудом соображаю. Во мне просыпается что-то дикое, животное желание присвоить девочку себе. Чтобы была только моей.