Горничная особых кровей

Грин Агата

который уже привык считать своим.

— Гаденыш, — выплюнула ему вслед Лили. Я заметила, как от нее в сторону Ника потянулась ниточка силы… Я сдержалась,

а вот Гримми не вытерпела. Ну и пусть!

Парень открыл дверцу кара; волосы попали ему в глаза. Он провел рукой по лбу, желая откинуть назад мешающуюся челку.

Тогда-то пряди темно-русых волос посыпались… Ник схватился за голову. Волосы сыпались, сыпались. И брови «сползли», и

ресницы, за какую-то минуту.

Парень понял, в чем дело и повернулся

к нам; лицо красное, глаза огромные.

Уже не смазливый.

— Да, Ники, — спокойно ответила на его взгляд Лили. — Это я сделала. Волосы на всем теле выпали. Отрастать будут ме-е-

едленно, неохотно. Может, даже и не отрастут. Не знаю, этому фокусу меня бабуля учила, и я точно не помню, каковы

последствия. Кстати, я могу усилить эффект, и у тебя станет вырабатываться меньше мужских гормонов… Объяснить, что

это значит? Но я тебя пожалею, если найдешь тех молодцов, что напали на Маришку, и толково им объяснишь: если завтра в

девять утра они не явятся в особняк в мой кабинет просить прощения у Маришки и не возместят стоимость испорченных

костюмов, то я пойду к владетелю и все расскажу. Владетелю мой рассказ не понравится.

Ник постоял немного на месте, задыхаясь от злости, и уселся в такси. Машина взревела недовольно - слишком резко чип

управления вставили - и тронулась с места.

— Не надо было,— проговорила тихо Маришка. — Ник обозлится еще больше, а эти не приедут…

— Приедут, извинятся, — возразила Лили. — Трусливые они. Травили, потому что некому за тебя было заступиться. А сейчас

— есть кому. Если же не приедут… самим хуже будет…

— Все будет хорошо, Мариш, — я приобняла подругу за плечи. Я тоже была уверена, что Ник найдет этих парней и привезет

в особняк, и они извинятся. Из Дарна им деваться некуда, а гнев владетеля сильно, очень сильно портит жизнь.

— Иногда я боюсь вас, — покачал головой, произнесла наша черноволосая красавица. — Особенно тебя, Гримми.

Облысеешь с тобой…

— Будешь хорошо себя вести - не облысеешь!

Мы приехали, когда сумерки уже накрыли особняк. Наше отсутствие незамеченным не осталось: завидев меня, охрана тут же

кому-то доложила что-то, к Лили прибежал Томас, которому пришлось на время стать главным и следить за прислугой, а

Маришку немедленно к себе потребовала Элайза. Впрочем, не только ее, но и меня тоже. Вызвав Несси к себе в покои,

бывшая владетельница начала отчитывать нас, как неразумных детей: «Сударыня, как вы могли покинуть особняк перед

самим Отбором? Я надеюсь на вас, слышите, не смейте меня подводить! Вы должны с ума свести владетеля, растоптать его

невозмутимость, замучить ревностью, чуть успокоить улыбкой и взять готовеньким», «Марина, вы тоже хороши: я без вас, как

без рук, а вы оставили меня в такой важный момент. Нет, не оправдывайтесь!»

Только

услышав, что случилось в городе, женщина слегка сбавила тон.

Пока Маришка спешно превращала Элайзу в сказочное создание, надо мной трудилась Несси. Маришка то и дело

поглядывала на нее и подсказывала, что делать. Так что, через полчаса ускоренной подготовки мы входили в залу вместе с

Элайзой. Светлейшая знала, чего мне стоит вообще приходить на Отбор, поэтому крепко держала под руку.

— Не трусьте, — шепнула она, когда я начала выискивать Гоина в зале.

Залу оформили празднично, очень цветасто, обозначая весну, расцвет, надежды. Мне не приходилось сомневаться в умении

Лили все организовывать, и во вкусе Элайзы. Она, а не Гоин выбирала декор, заказывала цветы, утверждала меню.

Отбор был заявлен и для женихов, и для невест. Некоторые гости были мне знакомы, некоторые явно прибыли из глубинки,

если судить по широко распахнутым глазам и неуверенности, смешанной с восторгом. Так же и с нарядами: кто-то был

облачен в элегантные одежды, кто-то - одет слишком крикливо. Черными изваяниями тут и там встречались центавриане. Я

кивнула одному - помню, мы с ним в лесу обороняли накопители. Смешались энергии, запахи, звуки; чувствовалось, что все

взбудоражены.

Первый яркий Отбор за многие годы - такое событие!

Мы с Элайзой плыли к местам для светлейших, расточая улыбки и приветствуя того, этого, ту, эту… Сколько, оказывается,

красивых девушек в Дарне! И большинство из них блондинки с тонкими чертами и темно-синими глазами. Сразу видно

лирианское наследие. Именно на таких вот нежных блондинок пристально глазели центавриане. Самых лучших выделяют,

глазастые!

Владетеля в зале еще не было, но он должен был появиться вот-вот. Зато Ильмонг уже вовсю развлекался, развлекая

собравшихся вокруг него фанаток шутками и легкой болтовней. Той что угодно может нести, его голос сам по себе

привлекает юных красавиц, как мед - пчел. Лысину артист скрыл каким-то блестящим тюрбаном, брови ему мастерски

нарисовали - я даже издалека их видела. В остальном же его костюм, вопреки обыкновению, был строгим.

Знали бы девы, что их любимый апранец лыс! Причем, везде. И, если судить по словам Лили, надолго.

Ильмонг заметил нас, обжег откровенно восхищенным взглядом. Прижал руку к сердцу в знак того, что поражен. Элайза

улыбнулась, решив, что этот жест лишь для нее одной предназначен.

Мы прошли дальше, туда, где было тише, а молодняка - поменьше.

— Блага, — к нам подошел Аркадий. Он тоже сегодня изменил своим привычкам и выбрал элегантный темно-темно серый

костюм, подчеркивающий сумрачно-грозовой оттенок его глаз. Я впервые видела Ветрова таким представительным, в