Горны Империи

Верещагин Олег Николаевич

…мы явились на свет В жесточайшем, стремительном веке — Чтобы люди людьми Оставались в пиру и в бою! Этот мир как всегда Нам немножечко тесен… Но лежит впереди Чей-то песенный след… Мы уходим туда По следам наших песен — Оставляя другим, Оставляя другим Нашей

памяти свет! Мы уходим туда По следам наших песен — Оставляя другим, Оставляя другим Нашей памяти свет! [37]

37

Из песни А. Земскова «По следам наших песен».

Глава 26

Паучье знание

– Я так думаю, что библиотеку надо перетащить в штаб.

Денис поморщился. Слово «штаб» казалось ему немного претенциозным – но так получилось, что оно прижилось – не оторвешь, прижилось мгновенно. Наверное, так и рождаются традиции, вздохнул мальчишка. Не слишком понятные, но свято соблюдаемые.

Они с Олегом приколачивали к последнему окну резные наличники. Денис между делом наконец-то закончил эту работу, и теперь дом Третьяковых обрел достойный вид. Такой, что прохожие выворачивали шеи, чтобы подольше рассматривать резьбу, а кое-кто даже останавливался. Подходили уже и с вопросами – где можно достать такие панели? Денис с совершенно непроницаемым лицом принимал заказы и назначал сроки – почему нет? Капитализм так капитализм, как он шутил. Хотя, когда он будет выполнять заказы, честно говоря, мальчишка пока не знал; обучить, что ли, пару ребят этому делу?

– Давай перетащим, – согласился он, любуясь резьбой. – Сегодня?

– К вечеру, – уточнил Олег. – Здорово получилось… Кстати, как думаешь… – он помедлил. – Таньку Васюнину можно в командиры девчоночьего звена?

– Третьего, – поправил Денис и отряхнул руки. – Можно, я думаю… Кстати, – передразнил он Олега, – как думаешь, а ты сам первое звено возьмешь?

– Я? – Олег вдруг покраснел, и Денис необидно засмеялся:

– Мечтал?

Олег покраснел еще сильней и буркнул:

– Да ну…

– Никитка! – гаркнул Денис, и мелкий сосед возник из кустов, как из-под земли – в полной готовности и с улыбкой во всю физию. Следом шел Презик и зевал. – Тащи в дом, – Третьяков-младший кивнул на инструменты, разбросанные по траве. – А мы пойдем в душ.

Душевую кабинку мальчишки соорудили во дворе, чтобы не соваться в дом и не морочиться с тамошним душем. Всякий раз после их совместного посещения на полу можно было устраивать заплыв, и Валерию Вадимовну это страшно бесило, а Ольгу Ивановну – огорчало. Ей всякий раз казалось, что «хозяйка» злится на самом деле. Ну так или иначе Олег и Денис взялись и соорудили за углом дома легкую кабинку, на которую взгромоздили найденный на свалке бачок, а к нему присобачили самодельный душ – шланг с наконечником от лейки и зажимом. Там можно было «свинячить» (так выразилась Валерия Вадимовна) сколько угодно. Но Денис заметил, что родители тоже наведываются в уличный душ и даже собирался в удобный момент проехаться по этому поводу – насчет арендной платы.

Отойдя подальше, Денис еще раз полюбовался резьбой и удовлетворенно хмыкнул. Получилось то, что надо. Теперь по крайней мере дом будет знать, что живущие в нем люди его любят и о нем заботятся… Пока он любовался своим произведением,

Олег оккупировал душ и при попытке Дениса затребовать себе законное место вышвырнул наружу ботинок – он летел точно в лоб Третьякову-младшему.

– По-моему, это наглость, – заметил Денис, перехватив летевшую обувь. – Ты что, так растолстел, что в кабинке места не осталось?

– Если попросишь как следует – пущу, – сообщил изнутри Олег и произвел звук, наводящий на мысли о бегемоте.

Денис вздохнул, подкинул в руке ботинок и с криком «граната!» швырнул его в кабинку. Потом пригнулся и влетел следом. Раздались звуки беспощадной борьбы – настолько отчетливые и страшные, что Презик, подняв ухо (у него наконец-то начало стоять правое – левое пока болталось тряпкой), протрусил к душу и гавкнул туда, после чего (исчерпав все силы) повалился рядом с кабинкой набок и немедленно уснул…

… – Раньше со связью было хорошо, – Денис ожесточенно вытирал голову полотенцем. – Были такие штуки – сотовые телефоны. Как сейчас радио, только их было много.

– А, я сто раз видел, – заявил Олег. Он сидел на лавочке и перешнуровывал ботинок. – Их часто находят. Я как-то разобрал один, думал – пойму, как устроен.

– А ими все равно пользоваться нельзя. – Денис усмехнулся, вспомнив, как они с Войко нашли однажды буквально залежи изящных аппаратиков в титановых корпусах и, наигравшись, сдали титан в приемку. – Во-первых, они работали через спутники. А во-вторых, они мозги пекли излучением. Пару лет поговорил каждый день – и дебил.

– Серьезно? – спросил Олег.

Денис кивнул и добавил:

– Сейчас разрабатывают для связи браслеты со встроенным радиотелефоном. Я в журналах видел… Вот что. Давай-ка я сейчас в библиотеку пойду, а ты ступай на стройку и приведи человек пять. Перетаскивать так перетаскивать… А остальным скажи, чтобы место сразу приготовили.

– Да мы и всемером будем месяц таскать, – заметил Олег.

– Вызови вертолет, – предложил Денис.

Олег отмахнулся:

– Ладно… Ты по пути зайди к Чакиным, – вспомнил Олег, – насчет ботинок, как там дела. Адрес знаешь?

– Сто лет назад записал, – проворчал Денис, вешая полотенце сушиться на верх кабинки. – Зайду.

* * *

Выглянуло солнышко, по небу быстро разбежались – кругом, интересно так! – тучи, и Денис замедлил шаг.

«А скоро ли будет так, чтобы солнце днем светило постоянно? – подумал он. – Мне не надоест…»

Маршрут был уже выверенный. Дома Денис взял оборудование, снял с плана поселка увеличенную копию и обозначил на ней все дома «своих» пионеров и кратчайшие пути от дома Третьяковых к каждому. Разброс, кстати, был солидный, если что – убегаешься. Денис подумывал о том, чтобы собрать простенькие рации, как только появится возможность.

В нескольких домах он уже бывал. Олег знал, кого выбирать и с кем дружить – люди, жившие в этих лачугах, не опустились и не охамели. Но от этого тяжелей вдвойне было видеть крохотные комнатушки, полы, выстланные чисто вымытыми кусками линолеума, подогнанными друг к другу – ужасающую картину опрятной нищеты. Дениса встречали в таких домах с напряженным достоинством: мол, ты, конечно, имперец, но и мы – люди, так что… И он снимал у порога обувь и низко, серьезно кланялся хозяевам, а распрямляясь – улыбался всем сразу. Острым чутьем подростка Третьяков-младший отчетливо понимал: если чего эти люди и не простят – так это жалости и высокомерия. В результате хозяева оттаивали почти сразу. С ужасом Денис думал, что скоро придется заходить и в иные дома – с киснущими под окнами лужами помоев, перекошенные какие-то, ощеренные, как лица и души их хозяев. И немного малодушничал: отряд окрепнет, всяко не одному…