Горны Империи
Шрифт:
Зато он как-то сразу понял другое – мальчишка держит этот обломок. Держит, как последняя тоненькая ниточка – здоровенный груз, лишнее движение – и ниточка порвется, груз упадет… куда?
Генка посмотрел вниз. На крыши. И понял последнее – туда.
Обломок весил килограммов триста. Генка физически ощутил, как трещат у пацана кости и мышцы. Сколько же он тут так сидит?!
– Я сейчас! – с этим прорвавшимся наконец хриплым криком рванулся он помогать.
Мальчишка –
– Нееее… камни… подложи… – и еле-еле повел головой влево-вправо.
Генка понял, чего хочет парнишка, – подпереть глыбу с боков. И бросился подтаскивать обломки, сам рискуя загреметь вниз кувырком. Сопел, тянул и пихал камни, которые с трудом смог бы поднять в обычной ситуации, толкал их, проверяя надежность… Мальчишка закрыл глаза, по лицу его, по груди, смешиваясь с дорожками крови, бежал пот, капал даже с висящего на плетеном шнурке дырявого сердолика-амулета, а галстук был черным – промок насквозь и прилип к груди. Наконец Генка – разбив себе пальцы и посбивав ноги – нагромоздил слева и справа от сидящего мальчишки две солидных каменных подпорки и сказал, запаленно дыша:
– Мо… жно…
– Не… я… боюсь… отпустить… – процедил мальчишка.
Генка еще раз пошевелил свои подпорки и потащил мальчишку под мышки наверх. Сжался, когда плечи паренька вышли из-под камня…
Глыба осталась стоять нерушимо…
…Наверху мальчишка упал в колючки и молча стал корчиться, пытаясь разогнуться – не получалось. Он скрипел зубами и возил щекой по известняку. Генка, присев рядом, начал с силой мять ему плечи, руки, ноги, поясницу – так, что у самого заболели пальцы. Мальчишка заорал наконец, по лицу непроизвольно покатились слезы. Всхлипывая, он кое-как распрямился, хотел лечь на спину, но Генка почти силой уложил его на живот. Кожа на плечах мальчишки была изорвана в клочья вместе с мясом.
– У тебя пить есть? – просипел мальчишка. – Я флягу уронил. И вообще все снаряжение. Хоть бы ни на кого не попало…
– Хорошо еще, что флягу, а не эту булыгу. – Генка вздохнул: – Нет у меня воды… Ты как туда попал-то?
– Дурак потому что, – ответил пацан. Он был постарше Генки, выше и крепче. – Там пещерка после дождей открылась, я вообразил, что подземный ход старый. Думал наших удивить… полез один. Ну а там как сдвинется, как поползет все… Я наружу шарахнулся, гляжу – глыбина эта подается вниз. Ну я и подставился. Даже не думал… Страшно там, на спине?
– Не радость, – не стал скрывать Генка. – Да ты весь хорош…
– В поселок надо, к участковому, – мальчишка повозился. – А то эти твои подпорки – не вечные. Чуть шевельнет лишку – и здравствуй, подарок…
– Куда ты пойдешь, у тебя вместо пяток фарш, – удержал его Генка. – Я схожу. Ты только скажи, куда – я не местный…
Мальчишка вдруг хихикнул. Повозил ногами:
– Да прямо внизу под этой глыбой и отделение, и дом его. Я только сейчас
– Я быстро добегу! – Генка вскочил. – Я сейчас, я быстро! Я сейчас!..
…Неужели по этому склону он взбирался почти час? Остатки тропинки, кусты… Генка летел вниз, понимая одно – если сейчас он запнется, то к подножию прикатится его труп. Со сломанной шеей. Мальчишка летел, раскинув руки, откинув назад корпус и не закрывая глаз, – а ноги мелькали, как спицы в велосипедном колесе, бросая его то через кусты, то над ямой, то над каменным обломком – бросая раньше, чем успевал отреагировать замерший от ужаса и восторга мозг. Внизу, восхищенно разинув рот, стоял мальчишка лет восьми – и громко ругались две молодые женщины. Генка пролетел между ними – как камень, сорвавшийся с горы – и не сбавил скорости, ворвавшись на улицу поселка…
…За двадцать пять лет неспешной (сначала небезопасной, но вот уже лет десять – почти курортной) участковой службы штабс-капитан Хороль видел всякое. И мальчишки к нему врывались не раз – в том числе и в таком вот виде: словно за околицей упал космический корабль. И информацию излагали иной раз намного бессвязней.
Но вот фляжку у него еще ни разу не уносили. А этот – кстати, совсем незнакомый – унес прямо с портупеи, вырвав тренчик.
– Гм. Потом доем, – сказал штабс-капитан, с сожалением глядя на тарелку с початым только-только борщом (даже густой шмат сметаны еще не успел размешать…) и затягивая ремень. – Рация где?
– На сейфе. А борщ я накрою, чтоб не остыл, – спокойно произнесла жена. – Хорошо, что фляжку налила. Похоже, она этому хлопчику ну очень сильно нужна.
– Ремня им всем нужно, – безапелляционно заявил участковый. И подумал, что средненький-то где-то бродит, как бы он там не начудил чего…
…На полпути вверх Генка выдохся. И на плато залез на чистом самолюбии, а уж как доковылял до лежащего все там же в колючках мальчишки – вообще трудно было сообразить. Кстати, тот так и валялся на животе – и, судя по мерному сопению, спал. Солнце высушило кровь на коричневой коже, превратив в почти незаметную корку, а сорняки и известняк припудрили ее.
– Ну ничего себе, – пробормотал Генка, сел рядом и махом отвинтил колпачок. Только теперь он ощутил, что и сам хочет пить до одурения.
Но, сделав несколько глотков, остановился и побулькал фляжкой над ухом спящего парня.
– Ммммм… ага-а… – пробормотал тот и, пошевелившись, взвыл: – А-у! Ууу… ыть-сссс…
Генка засмеялся и показал ему фляжку:
– А участковый сейчас будет.
– Угу, сейчас… Ему сюда ползти час… – Мальчишка присосался к фляжке, жадно начал глотать, потом отвел ее от губ и спросил: – Хочешь?
– Я напился уже, – Генка прищурился на солнце.
– Хорошо, что тебя принесло, – уже без сомнений парень допил воду. – А то я бы так тут и изображал Атланта. Пока меня бы не прихлопнуло. У меня даже орать не получалось… Поделом, но как-то… – он хотел пожать плечами, но скривился: – Ого, а больно…