Горняк. Венок Майклу Удомо
Шрифт:
— Не хочу…
Мейзи потянула Кзуму за руку.
— Ну пошли же, Кзума, — упрашивала она.
— Не пойду.
Мейзи выронила его руку, посмотрела ему прямо в глаза.
— Ее ждешь?
— Кого?
— Сам знаешь кого. Элизу, конечно, кого же еще? Но ты ей не подходишь. Она выше метит, много о себе понимает! Ей подавай такого, чтоб ситары курил, как белый, и разъезжал в машине, и на буднях в костюме ходил. Зря ты, Кзума, тратишь на нее время, она тебе натянет нос. А я тебя научу веселиться! Я тебе покажу,
— Устал я. Я только сегодня начал работать на руднике, мне надо отдохнуть.
— С тебя всю усталость как рукой снимет, пошли.
Она вытащила его с веранды на улицу. Пение, хлопки придвигались все ближе и ближе. Мейзи висла у него на руке, вертела бедрами, приплясывала, то и дело забегала вперед, кружилась, вздувая юбку колоколом, и, отвесив ему поклон, вприпрыжку возвращалась и снова висла на его руке. В Мейзи жила такая радость жизни, что она заражала и его. Глаза Кзумы повеселели, он улыбнулся Мейзи в ответ.
На углу улицы, под фонарем, группа мужчин и женщин собралась в кружок. Они хлопали в ладоши, топали ногами в такт стремительной мелодии. Одна из женщин запевала.
В центре кружка танцевала пара — и танец этот был разговором, разговором мужчины и женщины, и вели они этот разговор на языке жестов и знаков. Оттанцевав, пара смешалась со зрителями, и в круг вступила другая пара. И она, в свой черед, начала разговор, — и тут в ход пускалось все — руки, ноги, бедра, глаза. А зрители похваливали танцоров, подбадривали их. Запевала затягивала песню чистым мелодичным голосом, зрители подхватывали ее, хлопали, топали ногами, раскачивались в такт, и лица их сияли радостью и весельем.
Кзума и Мейзи смешались с толпой. У Кзумы сразу полегчало на душе. И рядом с ним была Мейзи — глаза ее горели, зубы сверкали, она хлопала в ладоши, раскачивалась, подзадоривала его. И он не удержался — и ну хлопать в ладоши, ну раскачиваться, ну скалить зубы. И Мейзи одобрительно кивала головой.
В круг вступила пара. Величавым жестом мужчина призвал к себе женщину, приказал подползти к нему на коленях. Женщина надменно отпрянула. И вновь мужчина призвал ее к себе. И вновь женщина отказалась повиноваться. Мужчина рванулся за ней, но она ускользнула от него.
Зрительницы аплодировали женщине, зрители подзадоривали мужчину.
Мужчина горделиво выпрямился, затрясся от бешенства и велел женщине подползти к нему на коленях. В глазах женщины отразился ужас — ей был страшен гнев мужчины, и она, съежившись, бочком-бочком попятилась от него. Мужчина наступал на женщину. Она отступала. И вновь мужчина призвал женщину, и вновь его сотряс приступ гнева. Но женщина, хоть и сжалась в комок, отказалась повиноваться ему. И тогда мужчина ударил женщину. Она пошатнулась, лицо ее исказилось от боли, но не уступила. В отчаянии мужчина отвернулся.
Зрители жалели мужчину. Зрительницы
И вдруг мужчина повернулся к женщине — теперь он молил ее. Он больше не приказывал. Он просил, он пал перед ней на колени. И женщина исполнила победный ликующий танец.
Зрительницы вместе с ней радовались ее победе. Зрители вместе с ним огорчались его унижению.
Но вот победный танец оборвался. Женщина покорно приблизилась к мужчине — теперь она молила его. Женщина опустилась перед мужчиной на колени. И они обнялись.
Потом эта пара смешалась со зрителями. И на смену ей в круг вышла другая. И так далее…
Мейзи ткнула Кзуму локтем в бок, приглашая стать в круг. Они дождались, когда уйдет очередная пара, и вышли вперед…
Когда их танец кончился, они смеясь отошли в сторону. По лицу Кзумы тек пот. Мейзи утирала лицо платком. Тяжело дыша, они привалились друг к другу.
— Разве плохо быть счастливым? — спросила Мейзи.
— Очень даже хорошо, — ответил Кзума и поглядел в ее искрящиеся смехом глаза. — Пойдем еще потанцуем.
— Нет, — сказала она и взяла его за руку. — Уже поздно, тебе надо отдохнуть. Да и мне с утра на работу.
— Ну хоть ненадолго.
— Ни за что! Да и ты хорош, Кзума. То тебя сюда не затянешь, а то так разошелся, что за шиворот не оттянешь… Нам пора, тебя хватятся.
— Я уже вышел из детского возраста.
— Пошли, — сказала Мейзи и со смехом потащила Кзуму за собой.
Лия встретила их на веранде.
— Никак, тебе удалось развеселить нашего угрюмца, Мейзи?
— Ничего нет проще, он и сам рад повеселиться, было бы с кем. Верно я говорю, Кзума?
— Мейзи любого расшевелит, — улыбнулся Кзума.
— Ты ей приглянулся, — сказала Лия уже без улыбки.
— Что тут плохого? — спросила Мейзи.
— Спроси его, — ответила Лия.
— Может, он тебе самой приглянулся? — покосилась на Лию Мейзи.
Лия со смехом откинула голову назад.
— А ты его спроси.
Мейзи ухмыльнулась, взяла Лию под руку. Лия похлопала ее по руке.
— Элиза пришла, — сказала Лия.
Когда они вошли в комнату, взгляд Элизы сразу устремился на них. Рядом с ней сидел тщедушный, франтовато одетый юнец.
Элиза перевела взгляд с Кзумы на Мейзи, отметила, как Мейзи льнет к нему.
— Какой у тебя счастливый вид, Мейзи, — сказала Элиза.
— А я и впрямь счастлива! Я танцевала с Кзумой. Он мастак танцевать. А тебе случалось с ним танцевать, Элиза?
— Нет.
— А сильный какой. Уж как он мне нравится!
Элиза так и ожгла Мейзи взглядом, но Мейзи не отвела глаз.
— Где Йоханнес? — спросил Кзума.
— Завалился спать, — сказала Лия.
— Познакомьтесь, это учитель Ндола, — сказала Элиза, — мы с ним ходили гулять.