Горные дороги бога
Шрифт:
Он сел напротив, так же, как и я, стараясь смотреть больше на улицу, чем на собеседника.
– Из того, где тебя быть не должно.
Золотой знак не выставлен напоказ, значит, Цапель прибыл в Ганна-Ди не для развешивания тумаков местным властям, а для…
Ну да, конечно же!
– Прошение тебе всучили или сам взял?
– А ты как думаешь?
– Судя по твоему недовольному виду…
– Глаза слишком часто обманываются.
Он явно был не расположен к дружеской беседе, но уходить от разговора тоже не хотел. Итак, я должен что-то услышать? Тогда поскорее
– В столице перевелись дела и заботы? Сбежал от скуки в провинцию?
– Это ты сбежал. Сначала в провинцию, потом из нее.
Лицо Кифа не выражало ничего особенного: легкая рассеянность, капелька пренебрежения к окружающему миру, остальное – унылое спокойствие. И вместе с тем чувствовалось, как под этой тщательно сотворенной маской назревает настоящая буря.
– Не по своему желанию.
– Ну да. По приказу?
Цапель, похоже, прекрасно знал, что никакого приказа не было. Было личное намерение Керра. Но вот догадывался ли длинноносый, что оно не терпело никаких возражений?
– Я не мог отказаться.
– Разумеется. – Он повернул голову и посмотрел мне в глаза. – И я бы не отказался. Вот только мне даже не предложили.
Обида – особое чувство. Оно способно как подвигнуть на великие свершения, так и довести до беспощадного душегубства. Все зависит от случая и от человека.
– Мне должны были предложить.
Забавно наблюдать, как за спокойным и ровным тоном бушует нечто вроде ненависти. Главное, успеть отойти подальше, чтобы огонь, вырвавшийся наружу, тебя не опалил.
– Помешало твое… теперешнее состояние.
– В котором виноват ты.
Он точно ненавидел. Но вот кого именно?
– Не я засаживал в тебя демона.
– Ты не выполнил мою просьбу. Помнишь?
Не люблю, когда о том, о чем нужно кричать, разрывая ворот рубашки, говорят тихо и почти скорбно. Это всегда означает ложь.
– Если человека можно спасти, зачем его убивать?
– Спасти… – Киф наконец-то попробовал то ли усмехнуться, то ли фыркнуть. – Смерть как раз стала бы спасением. Но ты решил по-другому. Зачем пропадать добру, да?
Вообще-то мне никто не давал права решать тогда. Я мог бы рискнуть, конечно, взять на себя грех, но решению Керра доверился больше, чем своим запутанным ощущениям. И даже теперь, оглядываясь назад, не видел никакой ошибки.
– В этом вы похожи. Наверное, потому и спелись.
Ага, понятно. Длинноносый уверен, что мое отправление в Катралу происходило полюбовно. Наверное, надо было бы его разубедить, но…
Кто для него Керр на самом деле? Начальник – да. Но не только. Отец? Старший брат? В любом случае, Цапель явно старается или старался равняться на него. Восхищался, уважал и всякое такое. Надеялся однажды встать вровень со своим учителем. А тут я возник. Никто, ничто и звать никак, зато получаю задание, которое Киф мечтал бы выполнить сам. И ведь не объяснишь, что все события последних дней мне даром не были нужны, что действовал не я, действовали мной, как слепым орудием, что если я стою с кем-то на одной ступени, то с туповатым дозвенником, чья судьба сейчас висит на волоске.
На рыжем волоске из челки Кифа.
– Он не
– Только не рассказывай мне сказки, как той деревенской дуре! – Вот теперь в голосе моего собеседника прорезался прежний задор. – Об ошибках и прочей ерунде! Он прекрасно знал, что с демоном внутри я смогу делать лишь половину того, что должен.
– Зато сможешь делать много всего другого. Например, оставаться живым при любых ранениях.
Киф презрительно скривил губы:
– Я не боюсь смерти. И он это знал. Знал, понимаешь?
– Ну тогда просто считай, что он не хотел видеть тебя мертвым. Малодушно и себялюбиво хотел сберечь жизнь человека, который ему…
– Дорог? Чушь!
– Небезразличен. Может, ты его любимая игрушка. Я-то откуда знаю? Думай, как тебе приятнее.
– А ты?
– Что – я?
– Кто ты для него?
Длинноносому нужен был ответ на этот вопрос. Может быть, именно ради него и был затеян весь разговор. Иначе зачем было подходить? Проще было спокойно просидеть в темном углу, послушать, понаблюдать, а потом отправить донесение о непозволительном поведении одного зарвавшегося Смотрителя. Вернее, двух: чего уж бумагу жалеть?
– Понятия не имею. Я встречал Керра всего несколько раз в своей жизни и при обстоятельствах, о которых разумнее было бы забыть навсегда.
– Но тебе он доверяет! Если бы ты предложил ему помощь, он бы…
Помощь? Ну да. Натти как раз и собирался помогать. А я-то, дурак, должен был сразу спросить, как дела в столице, глядишь, тогда и беседа пошла бы по-другому! Не спросил. Даже мысли не возникло. Потому что, когда увидел Кифа здесь, вдали от золотозвенных интриг, ни на мгновение не усомнился: все в порядке. Иначе Цапель бы в Ганна-Ди не появился, живой, здоровый и обиженный. Он мог скорбеть, злобиться, иным образом переживать свое бессилие, если бы с Керром что-то стряслось, но только не обижаться.
Обижаются ведь обычно на тех, кто вышел сухим из воды.
– У него нашлись другие помощники.
– Да! Именно! Другие. Кто угодно, только не я.
Любопытно, лет эдак пятнадцать спустя, когда рыжие волосы начнут редеть, а худощавая фигура тяжелеть, он будет все так же искренне считать, что лучше многих делает и свои дела, и чужие? Надеюсь, что да.
– Поэтому сбежал подальше? Вряд ли разбирать прошения – твоя забота.
– Я не сбежал. Мне надо было…
– Успокоиться. Понимаю. Только подумай немножко, как себя сейчас чувствует Керр, наверняка рассчитывавший на поддержку и вдруг оставшийся без верного человека рядом. Мне, к примеру, было бы обидно.
Меня ведь тоже бросили. Натти, поганец, вытолкал прочь и сам сорвался с места. Где его теперь искать, когда он нужен?
– Ничего, справится!
– Конечно. Иначе не был бы тем, кто он есть.
– Ему никто и не нужен!
Возможно. Но иногда, в очень краткие мгновения разговоров мне казалось, что Керр умеет ценить чужую свободу. Особенно свободу принятия решений. И ни слова не скажет длинноносому, когда тот вернется. Никогда не напомнит о случившемся.
– Ты этого не узнаешь, пока не вернешься обратно.